Лайла томно вздохнула, когда мои пальцы прошлись там. Она словно была тонким и изящным музыкальным инструментом, на котором я играю музыку наслаждения. Я становился всё смелее, настойчивее, а стоны моей возлюбленной - всё громче. Она изгибалась от удовольствия, заставляя меня самого сгорать в этом огне и забывать обо всём на свете. Но настал момент, когда я понял: дальше откладывать уже некуда и незачем. Надо сделать её своей прямо сейчас. Навсегда. Выпить её боль губами, загладить руками. Стать с ней одним целым. Моя Лайла...

Она уже не боялась - раздвинула ножки и потянула меня к себе. Я лёг сверху, чувствуя себя так, будто это я лишаюсь девственности. Немного поводил там, а потом одним плавным, но быстрым движением покончил с этим и закрыл распахнувшийся в немом крике ротик любимой поцелуем. На какое-то мгновение она напряглась всем телом, а потом резко расслабилась. Обняла меня за шею, протяжно выдохнула. А вот я так не мог. Всё тело звенело от сексуального напряжения, мне хотелось двигаться до изнеможения. Подождав немного, осторожно качнул бёдрами, заглянул в глаза любимой, спросил:

- Больно?

- Ничего, - прошептала она одними губами. - Продолжай.

Двигаясь потихоньку, я покрывал поцелуями лицо Лайлы, а она время от времени сжималась, но всякий раз на мои просьбы не терпеть, а говорить всё честно, качала головой и бормотала, что просто ощущения необычные, но ничего страшного. Однако в любом случае долго ей мучиться не пришлось: внутри у неё было очень тесно, а мне от этого - так хорошо, что совсем скоро меня накрыло волной. Это произошло так внезапно, что я не успел. Не спорю, где-то глубоко внутри я и не хотел успевать. Хотел довести этот акт присвоения до конца. Так и случилось.

Я прижался взмокшим лбом ко лбу своей возлюбленной и надолго замер так, стараясь надышаться ею, запомнить это ощущение её хрупкого тела в соприкосновении с моим. Теперь мы одно целое, даже если будем находиться порознь.

Приняв душ, я повёл Лайлу опять вниз, в кафе, и заставил немного поесть. Без особого аппетита, но уж лучше так, чем она останется на растерзание родственникам без сил. Особенно после того, что между нами было.

- Как ты? - спросил я её после чая.

Она вдруг посмотрела мне в лицо широко открытыми глазами:

- Я готова.