Голос чужой, я не узнаю насмешливого Дугина — передо мной собранный, хладнокровный и очень опасный незнакомец.

— За Ксению не беспокойся: свою роль она отыграет до конца. Пешка!

— Это ты лучше нее играл в шахматы, верно?

Он усаживается в кресло, в котором так любит сидеть Макс. Снова качает головой, молчит, эта тишина убивает, я не понимаю, что он сделает через мгновение. А потом поднимает взгляд на меня.

И улыбается.

— Я был лучшим, Мариш. Всегда! Может, все-таки поднимешься с пола? Холодно, поди?

Я лишь ближе подвигаюсь к Навроцкой, она жива, точно, я слышу ее дыхание. Снотворное? Он ее усыпил?

— Ну как знаешь.

— Макс тебя в порошок сотрет, он ведь не болен раком! Ксения права, все подстроено, да?

— Ксения — она не меняется, и на кой вылезла сегодня? — Денис завел руки за голову и устроился в кресле поудобнее. — Пришлось импровизировать.

— Когда Максим узнает…

— Максим не узнает, — жестко обрывает Дугин. — Максим сейчас несется на всей скорости прямо к своему логическому концу, кстати, думает, что тебя спасает. Знаешь, что это?

— Телефон? Что значит спасает? Он сюда едет?

— Все-таки Ксюша намного тебя умнее, быстро сообразила. Это не просто телефон. — Денис подбросил в руке черный прямоугольник. — Это точная копия твоей трубки, даже ПИН тот же. Здорово, да? Так вот, Генварский уверен, что тебя Ксюха похитила, мести жаждет. Как думаешь, почему ты до него дозвониться не можешь?

— Что? Куда он едет? Что ты с ним сделаешь?

— Я? Да я вообще ни при чем. — Он разводит руками. — Это все она, сумасшедшая!

— Она не сумасшедшая!

— Психиатрический диагноз у нас — это клеймо, Марин. Никто не будет разбираться. — Он равнодушно кивнул. — Ты же сама поверила, что это Навроцкая наняла сестричку.

Предательство сестры отдается глухой болью. Острую я уже не могу чувствовать.

— Она сама верит в то, что выполняла распоряжения Навроцкой. С твоей сестрой было легко договориться. А с тобой, а, Марин? Будем договариваться?