Лео пришел через несколько минут после Дины и стал хвалить замечательную церковь. После его прихода странный запах морских соленых ветров и земли сделался еще ощутимее. Правда, гости пробста отметили появление этого запаха еще раньше.

Он что-то напомнил людям, они уже чувствовали его когда-то. Но когда? В далеком прошлом? В ранней юности? Или он издавна дремал в душе каждого, словно земля под паром?

Кое у кого начинали дрожать ноздри, когда к ним подходил этот русский. Или вдруг рядом оказывались волосы и руки Дины. Мужчины почему-то теряли нить разговора и склонялись над своими чашками.

Ленсман рассеянно спросил, как себя чувствует пробст. Бедняга лежал с сильным кашлем. Жена пробста смущенно пожала плечами. Ленсман уже спрашивал ее о здоровье пробста, и она ответила ему, что у пробста кашель и лихорадка. Навещать его не рекомендуется. Но привет она передаст непременно.

На этот раз она коротко бросила: «Спасибо, хорошо!» — и сняла с рукава невидимую пылинку.

Гостей снова и снова угощали печеньем. Наливали кофе. Всеми владело чувство сонного удовлетворения. Однако ноздри гостей продолжали вздрагивать перед каждым глотком.

Если воображение гостей и могло определить этот запах, ему не хватало дерзости, чтобы проследить, откуда он идет. По той простой причине, что добрым христианам было негоже думать о чем-либо подобном.

А запах тем временем витал в комнате. Убивал аппетит. Врывался в разговор, и тогда слова замирали на устах, а взгляд становился блаженно отсутствующим. Запах возбуждал прихожан как целебный бальзам, и не важно, что к концу вечера он уже почти выдохся. Через некоторое время он всплывал в памяти, и люди терялись в догадках, силясь понять, почему им было так приятно на кофе у пробста в первый день Рождества.

Уловила кое-что и жена пробста. Когда добрые прихожане разъехались, она несколько раз легонько потянула носом воздух.

Видно, Сам Бог благословил этот вечер в их доме.

Она поднялась к своему больному мужу, чем доставила ему душевную радость и утешение.

Дина сидела в карбасе, не защищаясь от ветра.

Лео! Его кожа обжигала ее сквозь одежду. Тело Дины изгибалось, словно ивовая ветвь над скрытым в горе родником.

Запахнув меховое одеяло, она беседовала с Юханом и матушкой Карен. Поблагодарила Юхана за проповедь. Радовалась, что матушка Карен нашла в себе силы поехать в церковь, хотя последние дни чувствовала себя неважно.

Свинцовые глаза Дины были двумя блестящими озерами. Лео встретил ее взгляд. Одна синеющая даль открывалась в нем за другой.

С одной стороны Дину охраняло внимание Юхана, с другой — Лео, который заслонял ее спину от морских брызг.