Уголки губ у нее опустились, глаза были неспокойны. Она протянула ему руку.

Он сидел неподвижно, словно не понимая, что от него требуется. Потом подвинул свой стул ближе к кровати и прикоснулся к ее руке.

— Андерс… — вдруг шепнула она.

— Что? — тоже шепотом отозвался он.

— Ты мне нужен, Андерс!

Он глотнул воздуха и отвернулся. Маленький мальчик с упрямым подбородком и серьезными голубыми глазами, который первый раз подошел к алтарю и увидел большие зажженные свечи.

— Я с тобой! — Он взял ее руку в свои.

— Пошли за ленсманом. Я хочу составить завещание.

— Но, Дина! Что у тебя за мысли? Не думаешь же ты… Ты поправишься, непременно поправишься!

— Смерть в наших краях берет то, что ей причитается, невзирая на возраст и положение, — сказала она.

— Смелые слова!

— Не волнуйся. Просто я должна записать, как мне хочется распорядиться тем, что принадлежит мне.

— Да-да, понятно.

— Шхуна «Матушка Карен» останется тебе, Андерс. Она твоя. И она переживет нас обоих.

Андерс несколько раз шумно вздохнул.

— Ты это серьезно? — выдавил он с трудом после долгого молчания.

— Конечно, раз я так сказала.

Солнечный луч упал на умывальник и лег легкой дымкой на его розовый край. Потом забрался на непослушные светлые волосы Андерса. И высветил седину на висках.

Андерс уже не был похож на человечка в барометре матушки Карен. Он был похож на херувима с факелом, которых изображают на закладках для книг.

— Ты ничего не слышал? — спросила Дина через некоторое время.