Пассажиры третьего класса собрались вокруг черной трубы. Они сидели на ящиках и коробках. Кое-кто дремал, пользуясь хорошей погодой. Другие соорудили нечто вроде стола и подкреплялись захваченной в дорогу снедью.

Черный дым из трубы медленно опускался на них, но они не обращали на него внимания. Девушка в платочке вязала. Рыжие спутанные волосы падали ей на лоб.

Ее сестра сидела и следила за ящиком с комнатными цветами, который был поднят на борт под веселые крики публики. Гвоздика и герань. Свешивающиеся через край ящика цветы выглядели очень свежими. Ярко-зеленые листья, красные соцветия. Благодаря им третий класс превратился в подоконник невидимого окна.

Проходя по мостику, Дина залюбовалась цветами. Потом спустилась ужинать. На ужин подали рыбу. Лососину и селедку. Ветчину, сыр, масло и хлеб. Кофе, чай, пиво.

Посредине стола красовалась большая бутылка пшеничной водки. В Рейнснесе такую водку не покупали. Дина пробовала ее в Бергене. И решила, что она слишком сладкая.

За столом прислуживали два лакея и одна горничная, они незаметно наполняли бокалы, заменяли пустые бутылки полными.

Дина задержалась в дверях ровно столько, сколько требовалось. Капитан встал и пригласил ее к столу.

Она позволила проводить себя на место. Она была на полголовы выше всех мужчин. Они стояли по стойке «смирно» и ждали, когда она сядет.

Дина не спешила. Иаков стоял рядом и шепотом подсказывал ей, как себя вести. По очереди она поздоровалась со всеми за руку, глядя прямо в глаза.

Датчанин, у которого все лицо было в складках, назвался графом и долго не отпускал Динину руку. Очевидно, он уже воздал должное бутылке, стоявшей на столе.

Его меховая шуба лежала на стуле рядом с ним, графа сопровождал слуга. Дина заметила, что в это время года такая одежда слишком тяжела.

Но граф считал, что на севере погода может измениться в любую минуту. Он тут же сообщил про себя, что он доктор филологии и член Копенгагенского литературного общества. Жители Нурланда, по его мнению, очень приветливы и не так вульгарны, как он опасался. Однако из них почти никто не знает английского. Он оживленно жестикулировал, поблескивая перстнями.

Лоб Дины прорезали морщины, словно свежие борозды картофельное поле, но графа, державшего ее руку, это не смутило.

Наконец Дина освободилась от него, потому что пожилой человек с лицом такого цвета, какой бывает у мальчишек, целый день пробегавших на морозе, протянул ей руку и поклонился.

Он был невысокий, плотный и говорил по-немецки. Он представился камергером и художником, с ним рядом на стуле лежал альбом для рисунков. Весь вечер, с кем бы художник ни разговаривал, он не спускал с Дины глаз. Этим он немного напоминал развязных купчишек из Гамбурга. Оказалось, ему приходится много ездить по разным делам.