Дилан качает головой, поворачивая машину к съезду.

— Попробуй покушение на убийство или даже непредумышленное убийство. Он избивал тебя, Кайден... выбивал из тебя дерьмо. Выбивал дерьмо из нас обоих. — Он прикасается к скуле и пробегает пальцами по маленькому ровному шраму на щеке. — Кто-то должен был рассказать давным-давно об этом и не спускать ему это с рук.

Тишина заполняет пространство, когда мы окунаемся в наши детские воспоминания. Странно находиться с кем-то, кто понимает какого это.

— Мы были напуганы, — говорю я спокойно и он кивает в знак согласия, его глаза сфокусированы на дороге. — Как ты справился с этим? Как смог двигаться вперед?

Он трясет головой и замедляет внедорожник на знаке стоп.

— Я до сих пор не переступил через это, но становится легче, когда находишься так долго вдали от него. Его гребанная сила, что он имеет над тобой ‒ уйдет прочь.

Я глубоко вздыхаю и выдыхаю. Впиваюсь пальцами в дверь, наблюдая за домами проносящимися в тумане и мне интересно, как выглядит его дом. Знаю, что он женат и не имеет детей. Его жена тоже учитель. Это так нормально и странно для меня, учитывая, кем стал Тайлер . Но предполагаю что эта жизнь. Она не заканчивается для всех одинаково, даже если ее обстоятельства одни и те же, потому что не каждый думает и реагирует как все.

В конце концов, он поворачивает автомобиль к дороге по краю поля и толкает рычаг переключения передач, заезжая на парковку. Я удивлен тем, где мы ‒ не перед домом, а возле тюрьмы, что скрыта за высоким сетчатым забором с витками колючей проволоки.

— Ммм... — Я смотрю на Дилона, ошеломленный. — Что мы здесь делаем?

Он убавляет звук стерео и отцепляет ремень безопасности. Смотрит на здание долгое время до того как заговаривает.

— Ты помнишь, отец иногда упоминал своего, и это всегда звучало так, как будто тот был таким же жестоким отцом, как и наш?

Киваю, уставившись на охранников снаружи.

— Да, припоминаю.

— Ну, ты хочешь узнать правду? — спрашивает и глядит на меня. Его глаза поблескивают и мне интересно, собирается ли он заплакать или что-то типа этого.

— Полагаю, да.

— На самом деле он был хуже, если ты можешь поверить в это. У нашего отца был брат и его отец... наш прадед... убил его... забив до смерти.

Мое сердце останавливается в груди, и на мгновение я переношусь сквозь время на кухню. Нож, входящий в меня. Это больно. Но не только физически. Больно духовно, от того, что это мой отец. Он не должен делать это со мной. Он должен защищать меня, а не уничтожать.

— И сейчас он здесь, — продолжает брат, указывая подбородком на тюрьму.