Девушка грустно улыбнулась, разбивая мне сердце. Я бы предпочел испытать на себе злость вместо того, чтобы увидеть, как ей больно.
— Ты не в первый раз считаешь мои поступки грубыми. — Она посмотрела на меня. — Привет, Ной.
— Эхо. — Я позволил себе подойти ближе, сохраняя однако дистанцию. — Сегодня понедельник, что означает, днем у нас занятие.
— Тебе никогда не требовались дополнительные занятия, лишь мотивация.
Я потер шею, чтобы избавиться от напряжения.
— Слушай, я налажал в субботу. Мне не стоило поднимать тему брака. Я просто потерял голову. Ты нарисовала родителей, и я подумал, как я сильно тебя люблю и как хочу быть одновременно с тобой и братьями. Одна глупая мысль за другой, и я наделал кучку дерьма.
Губы Эхо дернулись.
— Это самое худшее извинение, которое я когда-либо слышала, но я его принимаю. — И ее глаза снова обратились на пустой холст.
Наконец я выговорил слова, которые не говорил ни одной девушке:
— Я люблю тебя, Эхо. Даже если ты никогда за меня не выйдешь, я люблю тебя. Мы найдем способ со всем разобраться. За моих братьев ты не должна отвечать.
— Знаю. — Она устало вздохнула, а ее нога начала постукивать по ножке табуретки. — Я тоже тебя люблю и поэтому считаю, что пора нам это закончить.
У меня внутри все сжалось от боли, которая мгновенно сменилась вспышкой гнева.
— Но ты сказала, что прощаешь меня.
Эхо взяла кисть, окунула ее в черную краску и поставила точки посреди холста.
— У меня есть двадцатипроцентный шанс унаследовать мамины гены.
— Какое это имеет отношение к нам? Ты не твоя мама. Тебе далеко до этой сумасшедшей суки.
— Она больная, Ной, а не сумасшедшая, — прошептала Эхо.
Весь этого разговор был безумным.
— Она резала тебя. Это ненормально.