Теперь она внимательно следила за погодой. В последние несколько дней в небе появлялись облака, а это означало одно: надвигается сезон дождей.

— В пустыне люди чаще тонут в воде, чем погибают от жажды, — сказал ей однажды Амастан, но Мариата рассмеялась и ответила, что не столь глупа, чтобы верить в такие сказки.

— Вот увидишь, что это правда, — сказал он и больше не стал говорить об этом.

Но на следующий день Амастан пошел на другой конец селения, привел к ней старого Азелуана, и тот подтвердил этот невероятный факт.

— Если в пустыне льет дождь, то это страшный ливень с грозой, — сказал старик. — Он так силен, что земля не успевает впитать воду, она собирается в уэдах и образует мощные потоки. Когда в небе появляются облака, мы ищем места где повыше.

Она все равно не очень ему поверила, подумала, что Амастан просто подговорил старого погонщика верблюдов, который и подтвердил эту сказку, но теперь вспомнила тот разговор и, когда стемнело, повела Такамат вверх по склону скалистой долины. Идти здесь было трудней, они продвигались гораздо медленней, приходилось пробираться меж скал и огромных валунов, но скоро Мариата заметила у Такамат особый дар находить лучший маршрут. Тогда она наконец-то влезла на спину верблюдицы и дала отдохнуть своим усталым костям. Последние несколько недель они шагали бок о бок. Мариата стала уже слишком тяжела для этого небольшого животного и теперь была рада, что щадила Такамат. Верблюдица двигалась осторожно и расчетливо, значит, не очень устала. Интуиция не подвела Мариату. Ближе к рассвету с шорохом стали падать первые капли, оставляя на скалах, покрытых пылью, темные пятнышки. Скоро Мариате уже пришлось искать убежище. Дождь вдруг полил как из ведра. Со своей удобной позиции на склоне она с изумлением смотрела, как в уэд стеной хлынула огромная, пенистая, коричневая волна, несущая за собой песок и вымытую почву. Если бы они сейчас были там, внизу, то беспощадный поток в одно мгновение смыл бы и унес с собой и ее, и Такамат. Совсем скоро Мариата уже вся дрожала от холода. Впрочем, может быть, больше от потрясения, которое она пережила, представив, что могло случиться, если бы они оставались на дне уэда.

Сезон дождей пробудил к жизни невиданные прежде силы пустыни. Отовсюду, из каждой щели, из любой мельчайшей дырочки полезли какие-то травки, и Такамат их тут же выщипывала. Окруженная этим неожиданным изобилием, животворящей энергией, все свои силы, все внимание Мариата теперь отдавала растущему в ней ребенку. Ее живот распухал, как тесто на дрожжах, хотя непонятно было, куда ему еще расти. Мариата спрашивала себя, в какой же момент зародилась в ней новая жизнь, этот огромный ребеночек, и никак не могла собраться с силами, чтобы посчитать недели и месяцы обратно, до смерти Амастана и далее. Совершенно выбившись из сил, она раскачивалась в седле в такт движениям верблюдицы и то и дело сползала, обеими руками вцепившись в его резную, раздвоенную деревянную рукоятку. Никогда в жизни Мариата еще не чувствовала такой усталости.