— Морская болезнь — такая мука, да? У меня есть кое-что от тошноты. Целый сундук прекрасных специй и приправ, в трюме. Говорят, очень хорош кумин, особенно если смешать с бараньим жиром…

— Иди отсюда, черный ублюдок!

Он перегибается через борт, и его рвет — ничтожное количество желчи летит в набегающую волну.

— Просто хотел помочь, — говорю я, старательно изображая обиду.

Последние три дня пути проходят без происшествий. Большую часть времени я тихонько рассказываю Момо сказки за запертой дверью каюты: больше всего он любит историю Али-Бабы и разбойников, заставляет меня повторять ее снова и снова, пока меня от нее не начинает мутить. Нам повезло, наше плаванье прошло при прекрасной погоде и ровных ветрах, которые в это время года бывают редко. Я вижу в этом добрый знак и почти успокаиваюсь относительно нашего предприятия.

Когда вдали появляется тень земли и мы идем к ней, сердце мое вдруг сжимается. Англия! Страна, откуда родом предки Элис, страна, о которой так часто говорил доктор Льюис. По его словам, южные пригороды Лондона — истинный сад, полный цветов и зелени, через который бегут реки и ручьи, а лесистые холмы нежатся под ласковым солнцем, омываемые мягкими дождями. Мечта об Англии была со мной все эти годы. Так хочется сравнить свою мечту с действительностью. Но низкое, унылое побережье, вдоль которого мы плывем, не радует — цвета его приглушены и тусклы. Мы минуем галечный пляж, на который накатывается прибой, потом разворачиваемся носом к обширной якорной стоянке. Английские моряки говорят мне, что это Даунс, а наверху портовый город Дил. Мы встаем в док вместе с сотней, если не больше, других кораблей самых разных форм и размеров — купеческих, рыболовных, нескольких больших судов, вроде нашего, — а сверху на нас смотрит устрашающая крепость, ощетинившаяся пушками.

Корабль разгружает толпа шумных докеров. При виде страусов они разбегаются, и их старшинам приходится загонять их обратно кнутами — мне это напоминает Мекнес. Я гляжу, как сундук Момо, который я вычистил, заново наполнил припасами и снабдил новым надежным замком, кладут на телегу, и вспоминаю, как печален малыш был прошлой ночью, когда я объяснял, что ему придется вернуться в свою тюрьму. Видно было, что от одной мысли об этом ему хочется плакать, но он мужественно сдерживал слезы.

— Это совсем ненадолго. А потом мы приедем в Лондон, и бояться тебе будет нечего.

Пустое обещание — Аллах должен был поразить меня на месте.

Сэр Джеймс Лесли ведет бен Хаду и его приближенных, меня в том числе, обедать в заведение неподалеку от гавани. Обед начинается с препирательств с трактирщиком, который, не подумав, предлагает нам засоленную свинину. Сэр Джеймс отчитывает его за невежество: