– Она напоминает мне тебя, – пробормотал Пол. – Тогда. В наше первое время.

– Нет. – Георгина с улыбкой покачала головой. – Джо намного красивее, чем была я. Она уверенная в себе и целеустремленная. И такая умница.

Иногда она спрашивала себя, как бы протекала ее жизнь, если бы наследственность Тиях превозмогла упрямую шотландскую наследственность Финдли. Если бы она родилась на свет с темными глазами и коричневой кожей.

Ей некого было об этом спросить. Семпака в какой-то момент стала возражать против ее посещений. Она была сестрой Тиях и нянькой Георгины, но не хотела быть ее теткой. Однажды Георгина все-таки съездила туда, два года назад. То было ее последнее посещение деревни. На могилу Семпаки.

– Умница в мать, – тихо сказал Пол. – Без тебя бы фирма сейчас не была в таком хорошем положении.

Георгина подняла голову и удивленно на него посмотрела.

– А тебе никогда не приходило в голову, что я хотя и не был в восторге от того, что ты давала мне советы, но все-таки задумывался над ними? И что мне всегда шло на пользу, когда я говорил с тобой о делах? Не будь твоих возражений, я бы тогда точно продал долю в компании и сегодня бы в этом жестоко раскаивался.

Танжонг Пагар Док Компани, не только самая крупная компания, которая содержала сухие доки в Нью-Харборе, но и самая агрессивная, уже облизывающая пальцы, проглотив более слабых конкурентов, приносила в последние годы хорошие дивиденды, умножавшие состояние Бигелоу.

– И я уверен, что нашими удачными сделками с Вампоа мы тоже обязаны тому впечатлению, которое ты тогда произвела на него. Он всякий раз справлялся о тебе, когда я у него бывал.

И Вампоа, удостоенный чести быть награжденным рыцарским орденом Святого Михаила и Святого Георгия от губернатора за заслуги перед британской колонией Сингапур, тоже не числился больше среди живых.

– Я этого не знала, – прошептала Георгина.

Пол улыбнулся:

– Иногда я думаю, что этот фиолетовый оттенок в твоих глазах открывает тебе взгляд в иные миры. Но он мешает тебе видеть близкое, доступное. Зачастую он делает тебя слепой к реальности.

Щеки Георгины покраснели, и она посмотрела в сторону павильона.

Новая черепичная крыша просвечивала своим красно-коричневым цветом сквозь прореженные верхушки деревьев и подрезанные кусты. В ходе ремонта Л’Эспуара мастера взялись и за павильон, очистив его от зарослей, мха и плесени. Он снова стал светлым, но тенистым местечком, постоянно продуваемый морскими бризами и обставленный новой мебелью из ротанга и тропической древесины. Только кровать Георгина сохранила, заказав столярам лишь ее починку.