– Он в лошадях отменно разбирается. И далеко пойдет. Я собираюсь его повысить, назначить главным конюшим. – Дядюшка помедлил, потом внезапно повернулся ко мне, окинул пронзительным взглядом. – Он что, и с тобой пытался заигрывать?
Я спокойно выдержала его взгляд, бросила небрежно:
– Что? Он же вам служит. Конечно нет.
– Ну и отлично, – кивнул дядюшка. – А то ему только палец дай, уж он свое возьмет.
– Со мной это дело не пройдет, – заверила я.
Мы с Анной уже переоделись в ночные рубашки и отпустили служанок, когда в дверь постучали знакомым стуком.
– Джордж, кому бы еще, – сказала Анна. – Входи же.
Наш красавчик-братец ввалился в комнату с кувшином вина и тремя стаканами:
– Пришел поклониться божеству красоты. – Он был хорошенько навеселе.
– Входи, входи, – пригласила я. – Мы поистине прекрасны.
Он пинком закрыл за собой дверь.
– Куда лучше при вечернем освещении, – заявил он, тщательно изучая наши лица. – Боже мой, Генрих, наверное, с ума сходит при мысли, что одна у него была, другую он хочет и ни одной ему не достается.
Анне явно не по вкусу напоминание, что я была любовницей короля.
– Он со мной всегда так внимателен.
Джордж закатил глаза. Подмигнул мне:
– Винца?
Мы разобрали стаканы, брат подкинул в камин еще одно полено. За дверью послышался какой-то звук. Джордж неожиданно быстро и проворно подскочил к двери, распахнул ее настежь. Там стояла Джейн Паркер, пытаясь распрямиться, – только-только оторвалась от замочной скважины.
– Моя дорогая женушка! – медоточивым голосом проворковал Джордж. – Если хочешь затащить меня в постель, просто попроси, незачем сюда подкрадываться – это спальня сестры.
Она покраснела до корней волос и уставилась на Анну в глубине комнаты – сорочка соскользнула с голого плеча, рядом я в ночной рубашке у камина. Что-то в ее взгляде заставило меня вздрогнуть. Она всегда так глядит, что становится стыдно, словно и впрямь чем нехорошим занята. Но нет, теперь она смотрит на нас троих, будто хочет быть с нами в заговоре, будто мечтает выяснить все наши секреты и грязные делишки.