— Король обещал мне безопасность.

— Он и трон вам обещал, — кривится посол. — Ну и кого мы там видим?

— Я ей не завидую.

Представляю себе ее супруга — пойман, как в капкан, не может подняться с постели, лежит, считает врагов, ищет виноватых. Нога болит все больше, а здравого смысла в его размышлениях все меньше.

— Ей ни одна женщина в мире сейчас не позавидует, — отвечает посол.

ДЖЕЙН БОЛЕЙН

ДЖЕЙН БОЛЕЙН

Хэмптон-Корт, апрель 1541 года

— А что, собственно, случилось с Анной Болейн? — Неожиданно заданный вопрос девочки-королевы приводит меня в полный ужас.

Мы возвращаемся с утренней мессы; короля, как обычно, в ложе не было. На этот раз ей удалось провести всю службу, не выискивая глазами Томаса. Даже прикрыла веки, словно молится, задумалась о чем-то. И тут вдруг такой вопрос.

— Ее обвинили в государственной измене, — стараюсь говорить спокойно. — Вам это должно быть известно.

— Да. Но за что? Что именно случилось?

— Спросите лучше вашу бабушку, герцогиню. Или герцога.

— А разве вас там не было?

Была ли я там? Каждую минуту той страшной, непрекращающейся агонии я была там.

— Да, я была тогда при дворе.

— Вы что, не помните?

Как тут не помнить, когда эти дни словно острым ножом врезаны в мою плоть.

— Конечно помню. Но не люблю о старых делах разговаривать. Зачем ворошить прошлое, оно давно позабыто.