— Я должна одеться. Причеши меня.

— Некогда, — отвечаю я. — Дайте мне запереть дверь в спальню.

— Запереть короля?

— Лучше так, а то вдруг он выйдет. Мы всегда успеем придумать оправдание запертой двери.

— Подай мне духи.

— Полно вам.

— Не могу же я его принять в таком виде.

— Что мне — пойти его встретить и сказать, чтобы не входил?

— Нет!

Легкий стук в дверь, такой тихий, что не услышишь, если бы не мои привычные к подслушиванию у дверей уши.

— Вот и он.

— Не впускай его, слишком опасно. — Она хватает меня за руку. — Не могу подвергнуть его такой опасности.

— Он только поговорит с вами, — успокаиваю я. — Что в этом плохого?

Открываю тихонько дверь.

— Все в порядке, — говорю часовому, — король вызвал мастера Калпепера.

Томас проскальзывает в дверь.

Екатерина встает с кресла у камина. Отблески огня падают на лицо, скользят по складкам ночной сорочки. Волосы в беспорядке рассыпаются по щекам, ярко блестят в свете камина. Губы непроизвольно шепчут его имя, щечки розовеют. Завязки сорочки дрожат у горла, там, где бьется пульс.

Томас шагает словно во сне. Протягивает руку, она прижимает его ладонь к своей щеке. Он трогает прядь волос, другая рука уже на талии, они сливаются в объятии, словно дожидались этой минуты долгие годы. И впрямь они ждали немало. Она обнимает его за плечи, он притягивает ее все ближе. Не говоря ни слова, она подставляет губы для поцелуя, он склоняется к ней, впивается в губы.

Я заперла дверь в коридор, чтобы часовой не вошел, вернулась к двери в спальню, встала к ней спиной, чуткими ушами ловлю звуки — тяжелое, свистящее дыхание спящего короля, громкая отрыжка. Руки Томаса уже лезут к ней под рубашку, она откинула голову, не в силах сопротивляться его ласкам, он тянется к ее груди, она погрузила пальцы в густую курчавую шевелюру, его губы касаются обнаженной шеи.

Не могу оторвать от них взгляд. Он сидит в кресле с высокой спинкой, она у него на коленях. Я вижу только спинку кресла и их темные силуэты. Они словно танцуют, он держит ее за талию, тянет к себе. Я вижу, что она возится с его одеждой, он развязывает ленты ее сорочки. Они не обращают внимания на мое присутствие, забывшие стыд в своем желании, они не помнят, что я в той же комнате, что муж спит за дверью. Бесстыдство страсти заставляет позабыть обо всем.