— Я тебя знаю! — выкрикнула она. — Если не эта, так другая найдется. В тебе нет ничего, кроме гордыни и похоти!

Сэр Роберт был зол, но не позволял своей злости выплескиваться наружу. Все так же сжимая жене запястья, он сказал:

— Я никогда не строил из себя святого. Пусть я грешник, но, слава Богу, грешник со здравым рассудком.

У леди Дадли задрожали губы. Она посмотрела в окаменевшее лицо мужа и вдруг протяжно завыла. Из глаз хлынули слезы, а голос зашелся от рыданий.

— Роберт, я не сумасшедшая, — всхлипывала она. — Я больна. Я больна горем.

— Позови миссис Оддингселл, — попросил меня сэр Роберт. — Она знает, что делать.

Мне было не оторваться от жуткого зрелища, я глазела, как Эми извивается у ног мужа.

— Что? — рассеянно спросила я.

— Позови миссис Оддингселл. И быстрее.

Я кивнула и покинула комнату. В коридоре толпилась едва ли не половина слуг.

— Расходитесь! — бросила я им, словно хозяйка дома, и побежала в комнату Лиззи Оддингселл.

Она сидела перед скромно растопленным камином, кутаясь в платок.

— Сэр Роберт послал за вами, — выпалила я. — Леди Дадли… плачет. Ее никак не успокоить.

Мои слова ее ничуть не удивили. Миссис Оддингселл вскочила на ноги и быстро вышла из комнаты. Я пошла следом.

— Это с нею уже бывало? — спросила я.

Она кивнула.

— Скажите, леди Дадли больна?

— Ему ничего не стоит огорчить ее.

Возможно, это была не вся правда, учитывая преданность миссис Оддингселл своей подруге.

— А она всегда была такой?