Для соблюдения приличий в покоях присутствовала Кэт Эшли. Она садилась у окна, но почти сразу утыкалась глазами в рукоделие или книгу. Лишь временами бывшая гувернантка позволяла себе украдкой взглянуть на любовников. Картина почти не менялась. Роберт баюкал Елизавету, напоминая заботливую мать. Кэт боялась, что от напряжения ее величество может слечь. Такое она уже видела не однажды. Эшли привычно осматривала тонкие пальцы и запястья королевы – не появились ли первые вздутия, предвещавшие водянку. Кэт входила в число немногих людей, особенно близких к Елизавете. Она знала, что страх быстрее, чем любые другие потрясения, может нагнать на королеву эту болезнь.

В приемной, возле дверей, ведущих в покои ее величества, сидела Екатерина Ноллис, делая вид, будто все идет как надо. Чтобы не пребывать в праздности, она шила мужу рубашку, краем уха слушая разговоры, долетавшие до нее. Двор пребывал в растерянности, поглядывая на пустующий трон. Екатерина ловила слухи о том, что королева половину дня проводит взаперти с сэром Робертом и выходит только к обеду. Миссис Ноллис сохраняла на лице маску невозмутимости и отказывалась отвечать на вопросы о том, какие такие дела заставляют ее двоюродную сестру постоянно уединяться с сэром Робертом.

Мэри Сидни, все еще дувшаяся на брата и не представлявшая, куда его заведут непомерные амбиции, тем не менее хранила верность семейству Дадли. Она обедала с Екатериной Ноллис, гуляла с Кэт Эшли, избегала всякого, кто мог бы пристать к ней с расспросами по поводу сэра Роберта.

Тайный совет, высшая знать, да и всякий, кто не получал жалованье у Дадли, утверждали, что вскоре кто-нибудь непременно пронзит кинжалом этого зарвавшегося выскочку, который позорит королеву и способствует тому, что ее имя полощут в любом трактире. Поговаривали, что Томас Говард, поглощенный укреплением замков на северной границе и набором людей в армию, нашел-таки время послать ко двору убийцу, поручив тому прикончить Дадли, чтобы раз и навсегда прекратить этот позор. Никто не отрицал, что без сэра Роберта мир станет более приятным местом. Пока же королевский шталмейстер представлял для Англии куда большую угрозу, нежели французы. Его постоянное пребывание рядом с Елизаветой могло окончательно испортить ее репутацию. Пусть при этом кто-то находился вместе с ними и по другую сторону дверей, но это не имело никакого значения.

Однако никто не мог остановить Дадли. Если его упрекали те, кому он доверял, например сэр Фрэнсис Ноллис, то Роберт говорил, что постоянно успокаивает королеву, старается избавить ее от губительного беспокойства. Если этого не делать, она просто свалится. Всем своим верным друзьям он напоминал, что Елизавета – молодая женщина, у которой нет ни родителей, ни покровителей. Только он, Роберт Дадли, на правах старого и верного друга заботится о ней, окружает своей любовью.