Ее черные брови изогнулись изящными высокими дугами. Светло-карие глаза были просто волшебны.

– А твое имя можно узнать? – спросил Эллиот на латыни.

Она горько улыбнулась:

– Клеопатра. В моей стране меня называют царицей. Тишина оглушила Элиота. В груди разлилось тепло, не похожее на боль, которую вызывали иные потрясения. Он молча смотрел женщине в глаза, не в силах ответить. И тут ему стало так радостно, так весело, что душу покинули и страх, и жалость.

– Клеопатра, – прошептал он почтительно, благоговейно.

Она заговорила на латыни:

– Говори со мной по-английски, граф Рутерфорд. Говори на том языке, на котором ты говорил со служанкой. Говори на том языке, на котором написана эта книга. Принеси мне поесть и попить: я очень голодна.

– Хорошо, – ответил он по-английски. И повторил ее просьбу на латыни: – Еды и питья.

– И ты должен сказать мне… – начала Клеопатра, но замолчала. Боль в боку обожгла ее, потом, морщась, она прикоснулась к ране на голове. – Скажи мне, – сделала она еще одну попытку заговорить и смущенно взглянула на Элиота. Она явно старалась что-то вспомнить, но ее охватил страх, и, сжав руками голову, закрыв глаза, она разразилась рыданиями.

– Потерпи, у меня есть лекарство, – прошептал Эллиот. Он осторожно присел на краешек постели и вытащил из кармана пузырек, в котором оставалось полдюйма искрящейся на солнце жидкости.

Клеопатра подозрительно взглянула на пузырек. Проследила за тем, как Эллиот открывает его. Он поднял пузырек и нежно провел рукой по ее волосам, но она остановила его. Показала на свои веки, и Эллиот увидел, что там кое-где еще оставались маленькие участки без кожи. Она взяла у него пузырек, капнула на пальцы и стала втирать жидкость в веки.

Эллиот прищурился, внимательно наблюдая за действием эликсира. Он слышал слабое шуршание и потрескивание.

Клеопатра подняла пузырек вверх и влила оставшуюся жидкость в рану на груди. Пальцами левой руки растерла эликсир по краям раны, тихо вздохнула, вытянулась на постели и замерла.

Прошло несколько минут. Эллиота поразило то, что он увидел: эликсир действовал на ее тело только в тех местах, где был прямой контакт. Веки стали нормальными, темные ресницы превратились в густую бахрому. Но в боку по-прежнему зияла ужасная рана.

Только сейчас Эллиот начал в полной мере осознавать, что перед ним та самая Клеопатра, что Рамзес оживил тело своей утраченной возлюбленной. Только теперь он стал понимать, почему Рамзес сделал то, что сделал. И Эллиот задумался, хорошо ли обладать такой властью. Он мечтал о бессмертии, но вовсе не о власти над смертью. А этот эликсир способен не только подарить бессмертие, но победить саму смерть.