Но если мои родители проникли в сокровищницу, то они где-то здесь. Вернее, их останки…

Меня пробрал озноб. Нет, не напрасно приснился мне полет над Макаровкой. Был тот сон и подсказкой, и предупреждением. И Волвенкин не зря привиделся. Я почти не сомневалась, что он знал, куда подевались мои родители. Но почему молчал? По какой причине?

Я понимала, что никогда не получу ответы на свои вопросы, но они отвлекали меня от мыслей о скорой смерти. «Зло и золото – слова одного корня», – прозвучал в голове голос Шихана, как бы напомнив мне, зачем я здесь.

Золотая Баба! Я бросила взгляд по сторонам. Где искать идола? Ведь фонарь вот-вот погаснет.

Меня качало от слабости, но я снова обошла по периметру свою темницу и наконец нашла то, что искала. Фигурка идола лежала, прикрытая рассыпавшейся в прах дерюжкой. С трудом я извлекла ее из ящика и присела на бочку, чтобы разглядеть внимательнее. Она и вправду была золотой и непомерно тяжелой. Довольно грубое изделие около полуметра длиной. Туловище едва обозначено, руки сложены на груди, а вот лицо очень живое и выразительное. Лицо азиатской женщины. Спокойное, умиротворенное, с легкой улыбкой, совсем не похожее на то, что я видела на перстне Волвенкина. Да и кто сказал, что на перстне лик Алтанхас?

Я провела пальцем по лицу идола. Неужели все напрасно и мне отсюда не выбраться? Костику теперь придется всю жизнь провести на болотах, охраняя ослабевшее божество? Но ведь Зоя уверяла, что все обойдется. И, похоже, знала, что говорила…

Я вздохнула и осторожно прислонила идола к стене. Только тогда разглядела, что поставила его в лужу. Большая черная лужа матово отсвечивала в слабом свете фонаря. Откуда она взялась? Я наклонилась, и меня затрясло, как при ударе током. Я поняла, что лужа не черная, а красная. Это кровь, просто невероятное количество крови…

Словно парализованная, я стояла и смотрела, как она растекается, разбегаясь по впадинам на полу, как заполняет трещинки…

Я собрала силы в кулак и нашла взглядом источник. Все поплыло у меня перед глазами, тошнота подступила к горлу. Из-под стены торчал окровавленный ботинок, а из него выпирала белая с алыми прожилками кость. Фонарь выпал у меня из рук. Я еще услышала, как треснуло стекло, и мгла вновь накрыла меня с головой.

* * *

Мне почудилось, что кто-то зовет меня по имени, и я с трудом разлепила веки. Кровь так сильно стучала в висках, словно там работал отбойный молоток. Воздух напоминал вонючее одеяло, в которое меня завернули с головой. Я с трудом села и прислушалась. Тишина! Тогда я прислонилась к холодной стене, исчерпав все лимиты на страх и надежду. В горле саднило от криков. Память о том, что случилось со мной и Севой в туннеле за этой плитой, снова вернулась, но я была слишком измучена, чтобы восполнить недостающие кусочки мозаики. Одно знала точно: я попала в ловушку.