— Почему я не готов разделить твою радость? — мрачно усмехнулся Вадим. — Отпусти меня. Я никогда не стану тебе даже другом. Не будешь же ты все время держать меня здесь?

— Нет, не буду. Я прячу тебя от других. От тех, кто придет за тобой, чтобы убить. Если я освобожу тебя, ты сам пойдешь на встречу своей смерти. Самое безопасное место — здесь, со мной.

— Противно слушать. Я словно очутился в ужастике с элементами сопливой мелодрамы. Ну, убьют меня, будет другой.

— Я не готова ждать еще тысячу лет.

— Почему тысячу? — переспросил Вадим. — Еще одна бестолковая легенда? А, если я не выживу?

— Я уже говорила, что выживешь, и закроем эту тему. Я устала повторять одно и тоже. Осталось всего две недели. Возможно, они станут самыми длинными и трудными для тебя, но я помогу. — Она подошла к клетке и, просунув хрупкую ладошку, провела ею по щеке Вадима. — Я знаю, что ты не причинишь мне боли. — прошептала она. — Хочешь, я принесу воды и помогу тебе умыться?

На какое-то мгновение, мужчина попался в плен прекрасных женских глаз, которые затягивали его в ласковый омут, полный обещаний и нежности. Рыжие волосы красиво огибали тонкое лицо с правильными чертами лица, кожа казалась белее снега, губы призывно улыбались, маня и соблазняя. Но в этот момент перед мысленным взором Вадима возникло другое лицо, с зелеными, как весенняя трава глазами.

— А туалет ты мне тоже принесешь? — жестко спросил он, сделав несколько шагов назад. Губы Камиллы обиженно дрогнули, рука безжизненно опустилась.

— Ты жесток. — прошептала она сквозь слезы. — Но я прощаю тебя. Ты имеешь право на свою злость.

На некоторое время Камилла вышла из комнаты, оставив Вадима одного. Он несколько раз прошелся вдоль своей тюрьмы, составлявшей не более пяти квадратных метров. К чему-то он вспомнил, что по российскому законодательству на каждого человека должно приходиться минимум шесть квадратных метров жилой площади. А у него всего пять, и те без всяких удобств. Погоревав, он лег на промятый матрац и попытался задремать, чтобы хоть как-то отгородиться от страшной реальности. Вадим знал, что Камилла заходит в его клетку, когда он спит, приносит еду, воду и чистое белье. Он мог бы притвориться спящим и сбежать, но знал, что ему не удастся это сделать. Физически она была гораздо сильнее и быстрее его, не смотря на хрупкую комплекцию. Безвыходное и унизительное положение пленника наполняло его душу справедливым гневом. Повиноваться женщине, быть слабее ее — разве это не самое отвратительное, что может произойти с мужчиной.

А как же Мила, — шепнул ему внутренний голос. — Разве ей он не подчинился, не вверил ей свою жизнь, преподнеся себя на блюдечке, разве за полтора года прожитых с ней, не был на все согласным пленником. Тюрьма, та же тюрьма, только добровольная. Внутри него всегда тлело возмущение и недовольство расставленными приоритетами. Он всегда хотел быть просто мужчиной, любящим и любимым. А Мила брала все, что могла взять, не оставляя ничего взамен. Сколько еще у него хватало бы сил терпеть эту игру в одни ворота. Да, Камилла права, Мила — не его женщина, но это не мешает ему любить ее всей душой. Это даже не любовь, это болезнь, от которой еще не изобрели лекарства, он словно отравлен ядом, но противоядия нет. Он вспомнил момент, когда зараженный зверскими инстинктами, он пытался задушить ее и понял, что теперь не уверен, что с ним она будет в безопасности, если он вернется. Зверь живет в каждом человеке, иногда он маскируется целую жизнь и никогда не вырывается на волю, но некоторые не находят сил, чтобы заглушить этот голос, идущий из глубин души и призывающий к возмездию. В психологии термин "Линкатропия" является названием душевной болезни. Люди совершают страшные злодеяния, а потом оправдывают себя тем, что они, якобы, не владеют собой и обращаются в зверя, который и является главным виновником преступлений. Иногда психологом удается вывести обманщиков начистую воду, а некоторые до конца жизни остаются в психиатрических лечебницах, не снимая смирительной рубашки. Но то, что происходило с Вадимом, не было болезнью. Он понимал, что его участь предопределена. Совсем скоро он превратится в настоящее животное, свирепое и неконтролируемое. Что будет тогда с теми, кого он любит. Сможет ли он совладать с собой и не причинить им вред? Даже сейчас Вадим не был в этом уверен. Не смотря на видимость ситуации и ее неотвратимость, он хотел верить в то, что чудесное противоядие найдется. Но, если он останется здесь, что у него не останется ни одного шанса.