— А где твой пиджак?

Джон открыл дверь в свою спальню.

— На работе.

— А почему он на…

Решительно захлопнутая перед ее носом дверь, заставила Элизабет замолчать.

Твой мальчик вырос, Элизабет. Пришло время отпустить его. - донесся до нее тихий шепот. Женщина нервно огляделась, но в темном коридоре никого не было.

— Джонатан. — сокрушенно пробормотала она.

Оставшись наедине с собой с уютном убранстве номера, Мила стал медленно раздеваться. Ее мысли блуждали по туманным лабиринтам памяти. Она не думала о Джонатане Грее, хотя он и произвел на нее неоднозначное впечатление. Ее мысли в этот момент принадлежали той стороне полуночи, которая навсегда закрыта для взгляда смертного. Внезапно ее уединение нарушилось. Это не было физическим вторжением. Воздух начал искриться и утолщаться, впуская в свои пределы темный расплывчатый силуэт, который с каждой секундой становился отчетливей.

— Зачем ты пришел, Ричард? — спросила она, накидывая на плечи легкий прозрачный пеньюар. Очертания до боли знакомого лица повторяли до мелочей каждую черточку. Она замерла посреди комнаты. И пусть его здесь нет, но даже его лицо, эта обездушенная картинка имеет над ней невероятную власть.

— Тебе надоела свобода, о которой ты молил меня? — не дав ему ответить, перешла в наступление Мила.

— Злишься. — мягко проговорил он. Голос в отличии от его тела, был настоящим и, как всегда, волнующе-томным. — А знаешь, почему ты злишься?

— Не знаю и знать не хочу.

— А я отвечу. В тебе говорит чувство вины, любовь моя. — он улыбнулся понимающей улыбкой. — Теперь ты знаешь, как это сладко — упиваться настоящими чувствами, живыми и искренними. Они наполняют ощущением собственной причастности к этим эмоциям. Ты ведь почувствовала это сегодня с сыном Ланкастера.

— Ты следишь за мной? — жестко спросила Милена. — Если это так, то найду способ пресечь это.

— Он нет, не стоит. Я лишь проявляю любопытство. Скажи мне, как это было?

— Зачем, Ричард. Что ты хочешь от меня? — она воинственно смотрела на красивое изображение.

— Я хочу, чтобы ты признала, что отбираешь у нас гораздо больше, чем ты думала. Мила, пить кровь недоумевающей усыпленной жертвы ужасно скучно. Это просто насыщение, но не удовлетворение. Игра, чувство собственной власти, полное порабощение — вот, что пьянит, сводит с ума. Дает иллюзию жизни. Но позволив этой иллюзии взять верх, так сложно остановиться. И тогда мы нарушаем твой закон. Забирать не просто кровь, а душу, жизнь…. Скажи, ты сможешь остановиться?