–
– Наследник-полукровка – это вряд ли то, о чем мечтал мой дядя, – объяснил я. – Все не так просто, как вы думаете. Цвет моих глаз никогда не даст им забыть о том, кто я есть.
Это поразило ее, как будто Розалина никогда даже не думала о таких вещах, и мне это очень понравилось.
– У вас очень красивые глаза, – проговорила девушка и, судя по тому, как она покраснела, тут же пожалела о своих словах. – Я хотела сказать, необычные…
Я встал.
Она тоже поднялась, словно защищаясь, и ее взгляд метнулся к кинжалу, который валялся около постели.
– Нет, – произнес я. – Я не обижу вас.
– Не обидите? – Она облизнула губы. Лучше бы она этого не делала: мне было трудно отвести от них взгляд – так они заблестели в свете свечей. – Но мужчины всегда обижают женщин. Причиняют им боль.
– Совсем не всегда, – ответил я. Не стоило продолжать этот разговор, но она сама хотела этого. – Разве боль вы видели, когда заглянули за полог постели вашей кузины?
Она отвела взгляд в сторону, щеки у нее вспыхнули.
– Я… не думаю.
– Тогда чего вы боитесь?
– Погибнуть. Потерять себя. Проиграть.
– В этой битве могут проиграть обе стороны. – Я теперь был очень близко к ней, опасно близко. – И победить могут обе. Я знаю.
– По опыту.
Я слегка улыбнулся.
– Я не ребенок. Мужчины должны разбираться в некоторых вещах.
Ее губы были полуоткрыты, глаза расширены, и я хотел… я так отчаянно хотел поцеловать ее, попробовать на вкус ее сладкую манящую смуглость… но сделать это означало пропасть – погибнуть, как погиб Ромео. А я не готов был, вернее, не совсем готов был променять на это душу.
Но я был очень, очень близок к этому.