Келла опять заржал, а мы распрощались.

За окном разгорался чудесный день. Солнце светило вовсю, не опаляя, а радуя своими яркими лучами. Однако жарко на улице не было – дул ветер, и не слабый, мягкий, бережно касающийся волос, а порывистый и треплющий пряди в разные стороны.

Ветер ворвался в комнату, ударив мне прямо в лицо и смахнув со стола какие-то бумаги. Мгновенно вспомнилось, как мы с Кеем – тогда еще Кеем – мчались по трассе на его автомобиле с сумасшедшей скоростью, и он наслаждался гонкой и ветром, бьющим в лицо…

Я сама себя оборвала – неужели теперь все, что будет со мной происходить, станет вызывать из глубин памяти ассоциации, связанные с Антоном?

Вот так и становятся помешанными.

Помешанной мне быть не хотелось, и я, ища поддержки, набрала номер Ниночки.

Ниночка и поддержка – ну просто два синонима!

Журавль трубку взяла почти сразу.

– Выпроводила? – первым делом поинтересовалась она, даже не поздоровавшись.

– Да, – согласилась я. – Через полтора часа регистрация. Рейс перенесли.

– Отлично, – обрадовалась она непонятно чему. – Теперь ты только моя, – и подруга почему-то захохотала.

– Что смешного? – вздохнула я.

– Да так. Что, неужели уже скучаешь? – усмехнулась ехидно Нинка.

– Мы расстались несколько часов назад, – устало сказала я. – Думаешь, я скучаю?

– Вы, влюбленные, все не алло, – заявила подруга уверенно. – Наверняка сидишь и ноешь. Зацеловываешь клеевский портрет. Пускаешь слюни на его шоколадный торс.

Я поморщилась.

– Но тебе повезло, – не переставала бодро вещать Журавль. – Твоя лучшая, невероятная, неповторимая и любимая подруга даст тебе пинок под зад и придаст бодрости и ускорения. Короче, Радова, сегодня идем в новый клуб. Вход – только для особенных. По ВИП-билетам. Но ты же меня знаешь – я их достала. Прошвырнемся по магазинчикам и пойдем тусить. Нина Журавль знает толк в веселье! – провозгласила она уверенно.

– Я не хочу в клуб. Давай просто погуляем.