– Ты что делаешь? – прошептала я с отчаянием, пытаясь отбиться от молодого человека.

Чужие объятия казались преступными. Так меня обнимал только Кей – к его груди я прижималась спиной, его голова лежала на моем плече, его руки обнимали меня осторожно и настойчиво одновременно.

Рук Кирилла я не знала и опасалась их.

– Тихо, Катя, – почти не размыкая губ, проговорил Кирилл, сильнее прижимая меня к себе. – Прошу, тихо.

В голосе его слышалась отчаянная просьба, и я замерла, внутренне сжавшись.

Как только я оказалась на коленях у одного из музыкантов «Красных Лордов», на нас все обратили внимание. Поклонники смотрели на меня удивленно, поклонницы – откровенно завистливо, охрана – задумчиво, работники бизнес-центра – заинтересованно, а сами музыканты – с веселым одобрением. У Нинки же, которая в этот момент фотографировалась с Гектором, взгляд был такой радостный, как будто бы я только что выиграла миллион. Подруга даже показала мне незаметно большой палец, поднятый кверху, и вновь обратила свое внимание на Гектора, и казалось, вся она лучится счастьем.

– Да, я Кирилл, – прошептал мне Кезон, улыбаясь для фотографа, щелкающего нас на профессиональную камеру. – Но об этом никто не должен знать. Прости, что так вышло.

Я постаралась улыбнуться, однако тот факт, что меня обнимает чужой человек, ужасно напрягал. И когда Кирилл отпустил меня, не забыв теплыми губами поцеловать руку, что меня ужасно смутило и даже возмутило, я вздохнула с облегчением и, не взяв автограф, поспешила к следующему музыканту, которым оказался вальяжно развалившийся на стуле Гектор. От него только что с огромной неохотой отошла Нинка, и в глазах ее плясали сумасшедшие сердечки.

Гектор с некоторым интересом глянул на меня, после – на Кезона, глядящего вслед, усмехнулся отчего-то и без слов потянулся к симпатичному блокноту, в котором уже стояли замысловатые и не очень подписи остальных музыкантов, кроме Кезона.

– Hey, baby, what’s your name? – спросил фронтмен «Лордов», подняв на меня взгляд. Глаза у него были странные: не понять было, то ли они холодные, то ли горячие. Как будто бы в душе его горела свеча из ледяного воска. И пламя было обжигающе черным.

– Катрина, – ответила я, вдруг поняв, что, наверное, на моем месте мечтали бы оказаться тысячи, а я не чувствую должного волнения. Вот Нинка, кажется, сейчас взлетит от счастья! Да и у остальных поклонников группы на лицах расписалось счастье.

Гектор поднял на меня взгляд – черные глаза, казалось, умели сканировать, и сказал что-то про ураган, и я только вежливо улыбнулась, не совсем поняв музыканта. Он быстро и размашисто расписался, милостиво начертав мое имя и нечто, похожее на подпись.