Она никогда не выглядела великолепнее. Джеймс еще никогда не видел ее в летнем платье, с голыми руками и щиколотками. Ее щеки порозовели от ходьбы. Непослушные пряди выпали из прически и покачивались на ветру. Лавандовое небо идеально подходило девушке по цвету, словно хотело ей угодить.

– Что, если бы я был искалечен? – выпалил он. – Потерял руку или ногу?

Ей было больно осознавать, что на самом деле он хотел спросить: «Что, если ты недостаточно меня любишь?»

– А ты искалечен? – спросила она.

Он прикрыл рот ладонью, чтобы не рассмеяться. Был ли он искалечен? Его мозг – да, ну и что с того? Надо сказать, его мозг никогда не был особенно выдающимся. Он видел настоящих калек. Смех, как это часто случалось в последнее время, превратился в слезы. Джеймс с трудом их сдержал.

Он видел, что причиняет ей боль, и его это пугало.

– Прости, – сказал он ей. – Прости меня.

– За что?

«За то, что выжил».

Ответ прозвучал бы жалко, как отчаянный крик о помощи, но у Джеймса еще осталось немного достоинства, поэтому он промолчал. Он надел шляпу, поклонился и ушел, оставляя позади след из осколков своей души, словно дорожку из хлебных крошек или капель крови.

Афродита Поездка в Лоустофт – 15 июня, 1918

Поездка в Лоустофт – 15 июня, 1918

Ранним утром следующего дня, Хейзел прибыла на станцию Челмсфорда. Сосед миссис Паксли довез ее на своей повозке. Она купила билет до Лондона.

Джеймс зашел на станцию и сел в поезд, стоящий у перрона. Он не заметил ее.

«Отпусти его», – горько подумала она.

Но эта мысль никак не могла улечься у нее в голове. Он был совсем рядом, и она чувствовала, будто упускает свой шанс.

Хейзел потащила свой тяжелый чемодан обратно к кассе.

– Можно обменять билет до Лондона на билет в этот поезд? – спросила она у кассира – лысеющего мужчину с блестящим лицом.

– Вы знаете, куда едет этот поезд? – спросил он.