– Не торопись, – добавил Кэйвен. – Выдели время на то, чтобы все обдумать. Ты знаешь, где нас найти, если нужно будет с кем-то поговорить.

– Большое спасибо, – произнесла я, вставая с дивана в каком-то оцепенении. Их слова словно проходили мимо, а ледяная хватка сжала мое сердце. – Я пойду в свою комнату. Нужно многое обдумать. – Для того чтобы сопоставить факты и выяснить, верны ли мои подозрения.

Я почти столкнулась с Алекс на выходе из гостиной – она стояла как раз за дверным косяком вне поля зрения. Ее глаза широко распахнулись при виде меня, но она тут же поспешно взяла себя в руки.

– Все в порядке, милая?

– Все отлично, – соврала я, заставив себя улыбнуться. – У меня много дел, и нужно побыть одной, чтобы все обдумать.

– Конечно. Дай знать, если что-нибудь понадобится. – Она пронеслась мимо меня вверх по лестнице в спальню, а я пошла к себе, радуясь, что Брэд и Кай умчали из дома на своих байках. То, что мне предстояло, требовало полнейшего уединения.

Просматривая бесчисленные статьи и снимки на телефоне, я раздумывала о том, как люди проводили свои исследования раньше, до изобретения «Гугла». Менее чем за час я узнала почти все необходимое. Мое подсознание терзалось этой мыслью с самого разговора с Джеймсом в его кабинете, и теперь я поняла, почему. Это был единственный случай, когда я горячо надеялась, что ошибаюсь, однако в глубине души понимала, что права.

Прижав телефон к груди, я выскользнула из комнаты в одних носках и на цыпочках тихонько спустилась вниз. Свет и гул телевизора подсказывали, что Алекс еще не легла спать, но дверь в ее комнату была прикрыта, так что мне удалось незаметно пробраться в кабинет Джеймса.

Я тихо заперлась и включила маленькую настольную лампу, осматривая комнату в поисках того, что мне было необходимо. На верхней книжной полке выстроились в ряд семейные альбомы в кожаных переплетах, и я направилась прямо к ним. Пробежавшись глазами по корешкам, я нашла тот самый бордовый альбом, который показывал мне Джеймс. Сев в одно из оббитых бархатом кресел, я подтянула под себя ноги и стала листать страницы, пока не наткнулась на детские фотографии, которые искала. Сравнив их, я отметила еле заметные различия, недоступные глазу того, кто не знает, где искать. Как бы мне ни хотелось это отрицать, но мои подозрения подтвердились.

Откинув голову назад, я закрыла глаза, чувствуя, как мучительная боль разрывает сердце на мелкие кусочки. Мне хотелось ошибиться, но я понимала, что права.

Я должна была поговорить с Алекс, потребовать, чтобы она призналась, потому что секреты и ложь слишком давно разрушали эту семью, и единственный способ, которым можно было собрать осколки, – это начать все сначала. Но это невозможно, пока вся грязная правда не выйдет наружу. Нельзя сбросить груз старых ошибок, не признав их.