Он засмеялся.

– Нет. Это безумие, я знаю.

А быть рядом с ним и чувствовать эту сметающую все на своем пути надежду реально страшно.

– Пиппа, – вглядываясь в мое лицо, сказал Дженсен. – Как думаешь, ты смогла бы тоже меня полюбить?

– Что, если не смогу? – прошептала я.

Он молча смотрел на меня. В его взгляде не было ни самонадеянности, ни признания неудачи. Лишь глубокая уверенность, что он не ошибался на наш счет.

Я знала, как много он сделал, чтобы начать доверять собственным эмоциям, и будь я проклята, но ни за что не разрушу это доверие.

– Если бы я сказала такое, ты должен был знать, что я соврала, – сказала я.

От неуверенного вдоха его грудь поднялась и о пустилась.

– Соврала?

Я прикусила губу, после чего призналась:

– Потому что ты знаешь, что я уже люблю.

Его лицо преобразила улыбка.

– Извини, – сказал он, – ты стоишь слишком далеко и я не…

Наклонившись, я повторила и поцеловала его.

Самое странное, что поцелуй казался очень привычным, словно до этого мы целовались тысячи раз. И, наверное, так оно и было. Но я ожидала от него большего откровения, большей похожести на поцелуй людей, состоящих теперь в отноше – ниях.

Произнесенные вслух слова ничего не изменили – они лишь подтвердили уже понятное обоим.