Тесса почувствовала, как под ее веками наворачиваются слезы. Одна за другой они просочились через ее густые ресницы и стекли по щекам двумя длинными дорожками. Она услышала, как он резко вздохнул и стер их с ее лица кончиками пальцев.

– Тесса? Тесса, ты слышишь?

Он заключил ее в объятия и поднял ее. Ее голова безвольно упала ему на плечо.

А потом она вспомнила.

Тесса знала, что должна ему сказать. С огромным усилием она судорожно втянула воздух.

– Тесса, – прошептал он. Он прижался губами к ее векам, поцелуями стирая с них влагу. – Тесса, открой глаза.

Она не могла найти в себе сил поднять веки, но медленно подняла руку. Она прижала ее к его щеке, покрытой грубой щетиной и мокрой от слез. Это ее слезы или его?

Он положил руку ей на затылок и повернул ее лицо к себе. Тесса моргнула. Перед глазами у нее все расплывалось. Она видела только его глаза, ярко-голубые, но с покрасневшими белками. Он коснулся лбом ее лба.

– Тесса, – мягко сказал он. – Скажи что-нибудь.

Ее ответ был едва ли громче вздоха. Она отчаянно пыталась произнести важные слова, пока снова не забудет их.

– Эрик, что стало с ребенком?

22 Ребенок

22

Ребенок

Эрик смотрел, как веки Тессы дернулись и поднялись вверх. Он издал сдавленный звук, что-то среднее между всхлипом и смехом. Ее губы шевелились, но говорила она слишком тихо, чтобы ее слова можно было разобрать в непрекращающемся гуле больничного оборудования.

Ему показалось, что она произнесла его имя. А потом кое-что еще.

«Что стало ребенком?»

Она так сказала?

Неважно. По крайней мере, она очнулась.

Он обхватил ее лицо ладонями, ожидая, что она снова заговорит. А потом ее веки закрылись. Эрик опустил руки ей на плечи и слегка встряхнул.