Я плачу и выгибаю спину, когда его пальцы снова входят в меня, и он безжалостно продолжает движения. Мои ноги содрогаются вокруг его рук, и почти получила оргазм, когда он останавливается и спускается ниже, перебрасывая мои ноги через свои широкие плечи. Он двигает языком вверх и вниз по всей длине моей киски, нажимая языком на клитор.

– Ох, Пенн. Маркс, Пенн.

– Маркс. – Он смеется в меня, погружая язык глубже, проникая и начиная лизать еще быстрее. – Мое любимое слово.

Он лижет мне между ног, пока из легких не выходит весь воздух. Желание такое острое, удовольствие настолько глубокое, что я перестаю дышать и готовлюсь к шторму, который является надвигающимся оргазмом внутри меня. Когда он обрушивается на меня сильнее, чем любое физическое чувство, которое я когда-либо испытывала, он приподнимается на предплечья и входит в меня одним резким движением, наполняя собой до краев. Я изгибаюсь, сжимая его спину. Он затыкает мой рот грязным поцелуем с моим вкусом и запахом.

– Твой папа, убивающий меня, может быть, и неизбежен, но нет необходимости делать это преждевременно.

Я смеюсь, когда он начинает двигаться внутри меня без презерватива. Я на таблетках, но он не знает этого. У меня появляются сумасшедшие мысли, что он делает это нарочно. Как будто хочет привязать меня к этому месту. Как будто я осталась бы. Это заставляет мое сердце смеяться сквозь слезы, потому что уже слишком поздно.

Мы соблазнительно двигаемся, целуясь, кусаясь и дыша друг другом. Я чувствую вкус прощания на своем языке, и у него горько-сладкий привкус. Чудесно и трагично.

Я ласкаю его лицо, его челюсть, губы. Я буду скучать по тебе.

Я изучаю каждый миллиметр его красивого лица. Я никогда не забуду тебя.

Его руки бродят, а мои ласкают. Это было намного больше, чем первая любовь. Это была первая ненависть.

Когда он освобождается внутри меня, я даже не говорю, что это было безответственно и неправильно. Я знаю, что он пытался удержать меня каким-то своим ненормальным, отчаянным методом. Я просто глубоко и долго целую его.

– Я останусь на ночь, – говорит он, прижимая к груди. Наши сердца бьются в унисон. Я сжимаю его руки.

– Мой папа реально убьет тебя, – хихикаю я, ударяя его по плечу. – Уходи. Увидимся утром.

– Обещаешь?

– Обещаю, – лгу я.

Глава двадцать шестая

Глава двадцать шестая