Я не удивлен, что он от поцелуев с моей девочкой перешел к перепиху с другой. И вряд ли так он хотел успокоить свое уязвленное самолюбие: самолюбие Кона может выдержать прямой удар ракеты. Если он перепихнулся с кем-то, то только из-за того, что был возбужден после поцелуев с Деми, а не потому, что ему нужен был заряд уверенности после того, как Деми ушла со мной.

– А что насчет тебя, капитан? – спрашивает он.

Я прикидываюсь дураком.

– А что насчет меня?

– Ты так и не ответил, как прошла ночь. Только я потрахался? – Он ложится на скамью и поднимает ладони, чтобы я мог опустить на них штангу.

Когда я не отвечаю, Конор хохочет.

– Ну же, чувак, это не вопрос с подвохом.

– Ладно. Я потрахался, – признаю я.

– Шок! Вот уж не думал!

– Иди на хрен, – вздыхаю я.

Он поднимает бровь.

– Почему так сердито? Ты кончил слишком быстро из-за своего воздержания? Или секс в целом был плохой? – Он хмурится. – Это странно, потому что мне показалось, что с ней прикольно. – Когда он поднимает и опускает штангу, все мышцы на его руках напрягаются и изгибаются.

– С ней правда прикольно. И секс был прекрасным, – попросту говорю я.

– Тогда почему ты такой злой?

Я печально на него смотрю.

– Потому что я нарушил клятву.

– На хрен клятву.

– Я хотел ее придерживаться, – устало говорю я. – Тебя не было в прошлом году. Из-за моих тусовок мы в прошлом году не победили Гарвард.

Конор закатывает глаза.

– Если ты правда так считаешь, то ты высокомерный засранец. Один игрок – не команда.