– Я никогда не думала…
Маргарет откинула одеяла и подняла подол сорочки, открыв раны, покрывавшие ее ноги. Я крепко зажмурилась, желая взять обратно все свои слова, желая все изменить, переделать…
– Трусиха! Если я могу обнажить шрамы, ты вполне можешь на них посмотреть.
Она кипела гневом. Ее дух пострадал, но не был сломлен.
– Представь, Лоуренс меня сфотографировал. Если я посмею поднять шум, он использует эти снимки в суде, чтобы доказать, что я – недостойная мать. Только шлюхам срезают волосы, так ведь? Разве я могу претендовать на то, чтобы вернуть свою малышку?
– Я могу позвонить Лоуренсу, объяснить…
– Позвонить Лоуренсу, объяснить! – передразнила меня Маргарет. – Ты лучше уйди.
– Я могу остаться, помочь. Приготовить тебе поесть, написать твоим родным.
– Мне не нужна твоя «помощь»! Уже помогла. Прошу, уходи.
Я шагнула к двери.
– Погоди, – вдруг сказала она.
Я обернулась. Я бы все сделала ради еще одного шанса. Конечно же, она меня простит. Мы ведь так много вынесли вместе.
– В моей гардеробной на полке стоит синяя коробка. Принеси ее сюда.
Я попыталась отдать коробку ей, но Маргарет сказала:
– Нет, это для тебя. Я попросила Феликса найти это. Когда будешь надевать, я думаю, вспомнишь, что ты сделала, и осознаешь, что значит быть настоящим другом.
В коробке лежал красный пояс. Кожа была нежной, как сливочное масло, и гладкой, как хлыст.
– Как мне все исправить? Прошу, дай мне шанс!
Маргарет отвернулась лицом к стене:
– Уходи. Я больше не хочу тебя видеть. Никогда!