И он понял это, потому что его губы растянулись еще шире.

Закатив глаза, я посмотрела в сторону и шагнула на лед, пульс был в порядке, и сердце билось ровно, на душе было спокойно. У бортика я встала слева, пропуская последнего фигуриста, покидавшего лед, и посмотрела вверх. Я уже засекла своих родственников, сразу, как только мы вышли из туннеля, и они по-прежнему находились там. Все как один они держали в руках плакаты, даже отец.

ЭТО МОЯ СЕСТРА.

ВПЕРЕД, ДЖЕСМИН!

ДЖЕСМИН!

МЫ ЛЮБИМ ТЕБЯ, ДЖЕСМИН!

ДЖЕСМИН САНТОС НАВЕЧНО

ДАВАЙ, ДЕВОЧКА

ДЖЕСМИН, ТЫ – ЗАМЕЧАТЕЛЬНАЯ

Но увидев плакат с надписью НИКОГДА НЕ СДАВАЙСЯ, ДЖЕСМИН, я прищурилась. Потому что его держал мой отец. Он подпрыгивал, как и все остальные, но он улыбался. Он не стеснялся. Ему не было скучно.

Но он был там. И это превосходило все мои желания и ожидания.

И это было то, в чем я нуждалась. Еще одно связующее звено для моего ума и души.

Я позволила себе на секунду вспомнить об открытке, которую я прочитала утром, лежа в кровати рядом с Иваном. Открытку от милой девочки из КЛ.

Удачи, Джесмин!

У тебя все получится замечательно. Спасибо за то, что ты такая классная. Надеюсь, когда-нибудь я смогу стать такой же, как ты. С любовью, Патти.

И я знала, что могу это сделать.

Однажды, когда мне было, возможно, лет пятнадцать или шестнадцать, Галина сказала мне, что для того, чтобы победить, нужно быть готовой к провалу. Свыкнуться с мыслью, что ты можешь потерпеть неудачу. И я никогда до конца не понимала, что она подразумевала под этим, потому что кто же, черт возьми, хочет проигрывать? Теперь я поняла, что она хотела сказать, и для этого мне понадобился всего десяток лет.

Я ступила на лед и отъехала меньше чем на метр, чтобы дать Ивану возможность сделать то же самое. Он последовал за мной и остановился в тридцати сантиметрах от меня, когда диктор объявил наши имена.