– Да. Скажем так, до завтра, часов до восьми утра. Потом, возможно, посижу еще минут пять в машине и отправлюсь в Сиэтл, – он ободряюще улыбается мне. – Рад был видеть тебя.

Я тоже встаю, ноги почти не слушаются, голова ватная. Мэйсон обнимает меня.

– Береги себя, Энди.

* * *

На следующее утро я встаю очень рано. Папа уже сидит за столом со своей газетой и пьет кофе, пока я готовлю завтрак. Лукас тем временем в десятый раз отключает будильник.

Шипящий на сковороде жир от бекона брызгает во все стороны, пока я в последний раз переворачиваю яичницу. Затем я делю ее на порции, раскладываю все на три тарелки и несу их на стол.

– Лукас снова проспит, – ворчу я, перекладывая его порцию папе на тарелку. Хотя его уроки начинаются сегодня позже.

– О, спасибо. Выглядит просто волшебно.

Он кладет кусочек бекона в рот и с удовольствием вздыхает. Я наливаю себе стакан апельсинового сока.

– Чего хотел вчера твой друг?

– Увезти меня.

– Но у тебя есть машина Джун, ты вернешься на ней. – Он пораженно смотрит на меня. И вдруг он меняется в лице, его взгляд становится пристальным. – Энди, – говорит он, – я спросил тогда, надо ли мне волноваться, а ты ответила «нет». Я начинаю подозревать, что это не так. У тебя все хорошо?

– Все нормально, пап.

– Не думаю. В противном случае этот Мэйсон вряд ли поехал бы так далеко, просто чтобы увидеть тебя.

– Я не просила его об этом.

Папа снова вздыхает. К сожалению, на этот раз не из-за бекона.

– Когда ты собиралась поехать обратно? У тебя ведь занятия в университете, не так ли? Ты хотела учиться. Вы с Джун много лет говорили об этой своей мечте.

– Да, и это все еще так.

– О нет, Энди! Ты определенно не останешься здесь. Ты слишком усердно работала ради всего этого. – Он решительно поднимает вилку и многозначительно потряхивает ею, чтобы подкрепить свое утверждение. – Только если ты сможешь назвать мне хоть одну разумную причину. Она существует? Тебе там больше не нравится? Или это перестало быть твоей мечтой? Вы поссорились с Джун?

– Нет. Ничего подобного.