– Январия.

Шади откинулась на подлокотник дивана:

– Это он, не так ли?

В дверь снова постучали, и я встала, не понимая, что делаю. Что я должна делать? Что хочу делать? Я вопросительно посмотрела на Шади. Та пожала плечами, когда раздался еще один стук.

– Пожалуйста, – сказал Гас. – Пожалуйста, Яна, я уйду, если ты не хочешь меня видеть, но, пожалуйста, поговори со мной.

За дверью повисла тишина, сопровождаемая лишь воем ветра. Казалось, он, как многоточие, настаивал на продолжении фразы. Мое горло болезненно сжалось, как будто мне нужно было что-то проглотить, прежде чем смочь выдавить слова.

– А что бы ты сделала? – спросила я Шади.

Она глубоко вздохнула:

– Ты же знаешь, что я сделаю, Яна.

Она уже говорила мне прошлой ночью: «Я хотела бы что-нибудь предпринять, чтобы остановить это». Ирония судьбы состояла в том, что она могла что-то сделать, чтобы прекратить отношения, но никогда не смогла бы заставить себя оставить текстовые сообщения и телефонные звонки без ответа. Она не смогла бы убедить себя не навещать семью своего бывшего любовника на национальный праздник, как не смогла бы отказаться от возможности продолжать «неформальные» встречи.

Я не знала да и не могла знать, что Гас собирался рассказать мне о прошлом вечере и о Наоми. Однако я смогла бы пережить это.

Я вспомнила тот момент в машине, когда пыталась выбросить из головы эти воспоминания. Тогда если я и оглянулась бы назад, то смогла бы сказать себе: «Все, что было, того стоило». Сказать себе, что в течение нескольких недель я была более счастлива, чем за весь прошедший год. «Да, так оно и было», – подумала я, и это было правдой.

У меня перехватило дыхание, как будто я снова голая бросилась в холодные волны озера Мичиган. Я была благодарна судьбе за то, что осталась тогда жива, вспоминая, как мимо меня проплывал мусор. Я была рада, что Шади здесь. Была благодарна за то, что все-таки прочитала наконец письма от отца, и за то, что переехала жить по соседству с Августом Эвереттом.

Что бы ни случилось потом, я смогу пережить все это, как Шади до этого много раз. К тому времени, как я все это осознала и пошла открывать, прошла, должно быть, целая минута. Она прошла без очередного стука в дверь и криков, и я слышала, как бешено колотилось мое сердце. А Шади смотрела на меня и хлопала в ладоши с дивана, как будто смотрела олимпийские гонки с трибун.

Я распахнула дверь на темную, грозовую веранду. Увидела, что там пусто, выбежала босиком на лестницу и заглянула во двор, проверила вид на улицу и лестницу по соседству.