На меня легла тяжелая рука Эйдена. Боковым зрением я увидела запястье и свободно свисавшие с плеча пальцы. Я сделала каменное лицо, и мы зашагали к туннелю.

Я осмелилась взглянуть на Эйдена, только когда мы отошли на достаточное расстояние от семейной комнаты.

– Прости, что обняла тебя, но люди смотрели… было бы странно, если бы я не сделала этого.

Глядя прямо вперед, он небрежно мотнул головой.

– Как все прошло?

– Пять женщин, с которыми я ни разу в жизни не перемолвилась ни словечком, спросили, на каком я месяце. Потом трое посоветовали заводить ребенка в межсезонье, чтобы не очень нервничать.

Я снова задумалась обо всех этих разговорах. Мне не очень нравятся люди – особенно если я их не знаю, – которые суют нос не в свои дела.

– Не обращай на них внимания.

– Пытаюсь. – Я вздохнула, разрываясь между двумя чувствами: стыдом за свою ложь и раздражением на чересчур назойливых женщин.

Эйден, нахмурившись, взглянул на меня.

– В чем дело?

– Ни в чем.

Эйден сжал плечо.

– В чем дело?

Я выстрелила в Эйдена взглядом, очень похожим на его собственный.

– Мне плохо оттого, что приходится быть дружелюбной с теми, кого обманываешь.

Я заметила, что складка меж бровей Эйдена стала глубже.

– И кто знает, что случится через несколько месяцев, правда ведь? – понизила я голос.

Он медленно и не то чтобы настороженно, но как-то неопределенно кивнул.

– Мы не можем жить в разных штатах, – произнес Эйден так громко, будто ничего такого, что надо бы хранить в тайне, в его словах не было.