Не знаю, как долго мы там пробыли. Уже поздно и становилось все позднее. Джош предложил отвезти Лив и Чарли домой, я кивнула. Они, все трое, обняли меня и вышли из отделения. Я осталась наедине с Мэл.

Руки заживут, Элла. Она проснется. Все будет хорошо.

Я повторяла это про себя снова и снова. Хваталась за эту мантру, как за якорь, хотя образ Мэл в моем воображении продолжал сливаться с образом родителей. Эти слова звучали у меня в голове все громче, заглушая и страхи, и мысли.

Я осторожно взяла Мэл за руку, наклонилась и прижалась к ней лицом. Мое тело потяжелело, больше всего на свете мне хотелось просто заснуть, но я боялась потерять из виду Мэл. Я, не отрывая взгляда, смотрела, как ее грудь поднимается и опускается. В этом было что-то успокаивающее. Мэл жива. Она дышит. Она здесь.

Эпилог

Эпилог

Чжэ Ён

– Ваши песни и дня не продержатся в чарте.

Эти слова непрерывно отдавались у меня в голове. Разве мы не вложили в эти песни самих себя? А они парой слов растоптали все наши мечты, бросив нам под ноги осколки. Разговор с руководством прошел отвратительно. Только вспомню их надменные лица… Я сжал кулаки. Мы стояли перед ними, как сопливые новички, ни дня не проработавшие в музыкальной индустрии.

– Ничего другого мы и не ждали. – Эд попытался развеять атмосферу чистейшей ярости в комнате. Он разлегся на диване и зарылся в телефон. Так уж Эд устроен: он все проглатывает и двигается дальше. Меня всегда поражало, как сложно ему говорить о чувствах, учитывая, сколько эмоций он вкладывает в музыку.

– От этого не легче, – буркнул сидящий рядом со мной Мин Хо и скрестил руки на груди. Последний час он оставался непривычно тихим, давая говорить остальным. Для Мин Хо контракт – и сама группа – стали когда-то спасением. Даже думать не хочу, как сильно его задели слова менеджеров.

Эд вздохнул. По лицу видно, что ему не хочется продолжать этот разговор. Но вместо того, чтобы, как обычно, срулить с темы, он отключил телефон и сел, свесив ноги с дивана.

– У нас связаны руки, – сказал он. – Что вы предлагаете? Ползти на коленях к офису и умолять: «Разрешите нам писать собственную музыку»? По-моему, они однозначно дали понять, что вопрос закрыт.

Я заметил, как напрягся Мин Хо.

– То есть ты хочешь просто на все забить после того, как мы работали годы напролет? Выступать дальше с дешевым шлаком, который максимум подержится пару часов в топе? А ничего, что есть люди, которые сейчас в одиночку проходят через весь тот ужас, который мы одолевали вместе? Люди, которым мы могли бы помочь, если бы нам просто позволили?