Он уставился на своего отца сквозь тьму и прошедшие годы.

– Ты не понял, что это станет твоим крахом. Но всегда знал, что причина будет в ней, верно? – прошептал он, наконец позволив себе вспомнить, зачем пришел. – Ты боялся ее из-за того, чем она была для меня, и это еще до того, как я понял, что значит любить ее. До того, как я понял, что значит обладать ею, видеть будущее и знать, что ему не обязательно быть гнетущим и безрадостным. Что оно может стать насыщенным, полным жизни и надежд. Полным любви.

Эван помолчал, шумно дыша в тишине. Зная, что стоит в этой комнате в последний раз. Зная, что в последний раз уделяет крупицу своего времени этому человеку. Этому месту. Имени, которое никогда ему не принадлежало.

Зная, что сегодня же покинет ненавистное имение, вернется в Лондон и приступит к выполнению обещания, данного давным-давно территории, которую всегда любил. Женщине, которую любит.

«Мы изменим все это».

Вместе.

Эван поднял свечу, посмотрел в глаза отцу и произнес:

– Правильно ты ее боялся. Но тебе следовало бояться и меня.

И поджег портрет.

Пламя занялось мгновенно, рама и холст послужили идеальным фитилем. Эван повернулся, чтобы уйти, когда пламя поползло по стене, пожирая комнату, словно было наделено сознанием и знало, что от него требуется.

Эван вышел из комнаты и зашел в следующую, понимая, что у него есть один-единственный шанс оставить все позади и вернуться в Лондон. Вернуться к Грейс и начать новую жизнь. Вместе. Вдалеке от этого пространства и обитающих в нем призраков. Быстро, методично он поджигал другие портреты, огонь распространялся по старой штукатурке и высушенному дереву, вниз по лестнице, разгорался куда быстрее, чем он себе представлял.

Об этом пожаре в Эссексе будут говорить еще много лет. И с каждой секундой, с каждым новым языком пламени Эван чувствовал себя все более свободным.

Свободным, чтобы вернуться домой.

К ней.

Когда пожар запылал, к полному его удовлетворению, стал достаточно жарким, чтобы прикончить это обиталище зла, Эван направился к двери. Языки пламени весело плясали вокруг.

«Отлично. Конец близок».

Он больше не желал тратить ни единой минуты на размышления о прошлом.

Он рвался в будущее.

К Грейс.

Он пересек большой холл, направляясь к выходу, а языки пламени лизали перила второго этажа. Сквозь распахнутую дверь он видел, что они уже прорвались в оранжерею. Быстрые, как ярость. Пылкие, как свобода.