- Почему? – я забралась на кровать и легла, призывно смотря на него. Доберман, высунув язык, с интересом наблюдал за моими действиями из угла комнаты возле двери. – Что ещё мне сделать, чтобы ты разлюбил меня? Чтобы отпустил? Чтобы понял, наконец, что ты можешь и должен быть счастлив с какой-нибудь другой, просто сам не хочешь этого! Может, тебе нравится себя мучить? Да посмотри же на меня!

Химчан выполнил просьбу. Его грудь высоко вздымалась. Высохшие волосы так и падали вперед в небольшом беспорядке. Я протянула ему руку. Не зря я не сообщила о том, что задумывала, Алексу. Это должно остаться здесь, между мной и этим мужчиной. Не из-за того, что есть шанс измены, а из-за того, что чересчур обнажившиеся чувства здесь были открыты только друг для друга. И если я и изменю, то я посчитаю это не удовольствием, а достойным наказанием за то, подо что я когда-то подставила Джейсона. Это будет укором моей совести, и не должно будет стать известным моему мужу, которого я не перестану любить ни на грамм после всего этого, которого я люблю и считаю лучшим подарком в моей судьбе.

- Не надо, - повторил Химчан, не приближаясь, – оденься, пожалуйста.

- Нет, я хочу, чтобы ты избавился от навязчивых чувств ко мне, даже если это произойдет через отвращение.

- Не заставляй меня ненавидеть себя ещё больше.

- Себя? – я слезла с кровати и подошла к нему, взяв за руку. – Возненавидь меня. А лучше стань равнодушным. Я знаю, многим мужчинам для этого нужно всего лишь удовлетворить свою похоть.

- Возможно, – он провел несмело по моему плечу, опустившись до локтя и чуть сжав его, – но я боюсь, что лишь привяжусь крепче.

- Ты не такой как все, я знаю, – я прильнула к нему, не столько по своему желанию, сколько потому, что мне нужно было толкнуть его на что-то неправильное в отношении меня, чтобы он понял, что так не любят, что нельзя после этого любить. Он умудрялся осматривать меня так, что его взгляд не падал ни на грудь, ни ниже, туда, где глаза мужчин становятся откровенными и зажигаются оскорбительными для женской неприступности огоньком. В его глазах продолжали тлеть тоска и одиночество. – Скажи, Химчан… только честно, не обманывая нас обоих.

- Что? – прошептал он, терпя мои тревожащие его ладони на своей талии. Соблазнительница из меня была никудышная, особенно когда связываешься с личностью, выходящей за рамки нормальности.

- Ты веришь в родство душ? Ну, не в мистическую связь через космос, а в то, что кто-то может стать настолько близким, что даже на расстоянии ты будто с ним рядом, и ты знаешь, что о тебе кто-то думает, волнуется, переживает, что ты не безразличен и ты кому-то нужен.