- Что… как? Что это значит?! – возобновившиеся фрикции не дали ей толком сосредоточиться. Всё, что она видела – это свободные руки парня, на которых и в помине не было никаких наручников. – Обманщик! Мошенник!

- Рин, солнце, ну это же я! - улыбнулся он, стискивая её в объятьях и неистово впиваясь в губы, которые попытались сопротивляться, но после того, как он запустил одну руку в её шевелюру, чуть потягивая за волосы, а другую опустил на грудь, умело лаская, Херин оттаяла и злость прошла. – Разве тебе не нравится то, что в итоге вышло?

- Но как я могу тебе доверять после этого? – с толикой сомнения нахмурилась она, сдерживая очередной стон от его непрекращающихся искусных утех её тела.

- Неужели ты думаешь, что я способен обмануть, чтобы навредить? – Дэниэл лизнул её губы, пошло захватив рот и, когда удовлетворил свой язык, вторящий движениям члена внизу, продолжил. – Если для того, чтобы ты стала счастлива, мне нужно быть пройдохой и мерзавцем, то иной роли мне и не нужно.

- Ты самый восхитительный мерзавец на свете! – засияла Херин, извившись от коснувшейся её клитора руки, проникнувшей между ними.

Убыстрившись и дополнив ласки обеими руками, Дэниэл навалился на Херин, как набрасываются на заблудившихся в лесу волки – с целью загрызть до смерти. Но молодой человек всего лишь хотел довести любимую до яркого и незабываемого оргазма, к которому она шла, не сопротивляясь, в лавине чувств воспринимая напор и заботливую грубость Дэниэла как сладостный смысл жизни. Разве можно противостоять этому, может это не нравиться? Нет, такого наслаждения она никогда ещё не испытывала, и хотела бы, чтоб это длилось вечность.

- Дэнни, милый, любимый! Дэниэл! – обхватив его ногами вокруг талии, воскликнула она, и со звуком его имени на её разум нашло затмение негой. Оргазм рассыпался фонтаном через лоно по всему телу, проникая мелкой тряской даже под ногти. Из глаз потоком полились слезы освобождения, раскрепощения и господства над самой собой. Херин обрела свою маленькую внутреннюю свободу. – Любимый…

Дэниэл, кончивший чуть позже, излился на её обнаженный и ещё напряженный живот, от которого ногам передавались слабые судороги. Поцеловав её в веки и смахивая губами с ресниц слезы, он стал поглаживать Херин по волосам, прижимая к себе, но не собираясь с неё слезать. За окном подступила ранняя февральская ночь, и им давно нужно было возвращаться домой, но пока его девочка не насытится сполна открывшейся ей радостью соития, он никуда не поедет. Если, конечно, она захочет ещё…

- Любимый, - позвала она его, приходя в сознание и дыша всё ровнее.