— Ты знаешь о Дюпортуа?

Она вздрогнула.

— Нет. А что?

— Бедняга покончил с собой.

— Покончил с собой! О, Господи! Когда?

Слезы выступили у нее на глазах. Бронзино степенно опустил голову.

— Не прошло и недели.

— Но почему?

— Почему… Кому, как не тебе, лучше знать, что у него не все в порядке было с психикой. Кажется, подружка его, Ямайка Локке, порвала с ним, да и потом в этом году у него были проблемы с работой. Ужасно! Такой одаренный парень. Ему не было и тридцати пяти лет.

Возвращаясь домой на велосипеде, Джейн все время думала о Дюпортуа. Она сгорала от стыда, вспоминая о его письме, валявшемся у нее среди бумаг. Письмо она отложила. И забыла о нем. Голова ее была занята другими делами: поиск работы, переписка с Алексом. Дюпортуа обратился к ней с мольбой: объяснил, что речь идет о его жизни. Она даже не прислушалась, не ответила. Струсила. У нее не хватило смелости выступить против Лины, хотя сама она осуждала ее бескомпромиссность. Побоялась потерять подругу, которая могла ей еще пригодиться. Если она никогда не рассказывала Алексу о Ксавье Дюпортуа, то не потому, что стеснялась, а, скорее, из-за чувства виновности. Джейн упрекала себя. Теперь он был мертв. Не из-за Ямайки. А из-за глупых шуток, решивших его судьбу.

Она позвонила в дверь к Лине и сразу сообщила ей новость:

— Дюпортуа покончил с собой.

Она стояла на пороге в своем желтом дождевике, с которого стекала вода, и с ненавистью смотрела на Лину.

— Очень жаль, — спокойно отреагировала Лина. — Я знаю, о чем ты думаешь, Джейн. Но это лишь подтверждает мою точку зрения: этот тип был способен на крайности. Ему можно быть признательным только за то, что он обратил свою жестокость против самого себя.

— Ему не было и тридцати пяти лет.

— Джуди тоже умерла в этом возрасте.

Может, Лина считала, что это торжество справедливости: око за око, зуб за зуб. Джейн еле сдержалась, чтобы не оскорбить ее.

Назавтра она проснулась в отвратительном настроении и услышала, как капли дождя стучат по подоконнику. Опять дождь, а ведь уже май. Она видела кошмарный сон, в котором смешались лица Эрика, Ксавье и даже незнакомое лицо Алекса, которое она прекрасно различила во сне, но теперь никак не могла вспомнить. Ей страшно его не хватало. Наверное, он уже вернулся из Франции и сразу отправил ей сообщение. Она оделась, взяла ключ от велосипеда и свой дождевик. Когда, закрыв дверь, она спускалась по лестнице, настроение у нее было еще более мрачное, чем дождливое небо. А если нет никакого сообщения? А если Алекса больше не интересует их переписка? А если две недели назад он познакомился во Франции с женщиной? С француженкой. Будь они прокляты, эти француженки, все, кроме Розен. С ума она, что ли, сошла, чтобы так волноваться из-за какого-то человека, с которым впервые встретится завтра вечером и который, возможно, ей не понравится.