Передав свой разговор с Гринделем, Йорг Бауэр объяснил, что мне предстоит сделать, чтобы завладеть десятью миллионами марок. Прежде всего я должна была выдать себя за журналистку и взять интервью у заместителя директора мюнхенского банка — дамы, которую мне предстояло обольстить и пригласить пообедать в ресторан «Кэфер». Йорг не мог взять на себя эту роль, поскольку заместитель директора, доктор Мария Кюн, не питала никакого интереса к мужскому полу.

Мария Кюн оказалась рыжеволосой дамой с толстыми ногами. Ей было около сорока, и она носила очки в золотой оправе. Кюн недавно бросила курить и с тех пор постоянно сосала леденцы, а также посещала фитнес-клуб, куда не допускались мужчины. Мария — женщина, обладавшая мужской жесткостью, не была явной лесбиянкой. В банковском бизнесе не терпят отклонений от нормы, Мария же стремилась сделать карьеру и утвердиться в жизни, в которой была лишена сексуальных удовольствий. Она не декларировала свою позицию открыто, но часто невольно проговаривалась.

Я выдала себя за журналистку, которая живет одна и пренебрежительно относится к мужчинам. Мне было легко играть свою роль. Иногда во время обеда я брала руку Марии в свои ладони, и Кюн краснела.

Эта умная некрасивая женщина нравилась мне, и было неприятно играть на ее чувствах. Я всегда испытывала нечто вроде солидарности с представительницами моего пола. Однако мысль о десяти миллионах марок заставляла умолкнуть голос совести. А в том, что вся эта сумма достанется мне одной, я не сомневалась.

От Марии мне требовалось только одно — доступ в ее кабинет. Через несколько дней я снова позвонила ей и предложила вместе пообедать или поужинать. Когда Мария разговаривала со мной, голос ее заметно дрожал.

Бауэр посмеивался над моим чувством женской солидарности. Он с ходу отвергал все, что казалось ему неразумным или нелогичным, и считал себя более умным и более компетентным, чем я. Каждый наш разговор заканчивался ссорой. Я называла его безработным шпионом, а он меня — аферисткой. Йорг терпеть не мог костюмы, которые я ему купила, и считал кожаную обувь неудобной. Но особую ненависть у него вызывали зеленовато-синие галстуки, которые я дарила ему каждый день. Я люблю тратить деньги налево и направо, а он был настоящим скрягой, явившимся из баварских лесов.

Меня постоянно мучили сомнения. А что, если Гриндель откажется участвовать в деле? Или мне не удастся до конца очаровать Марию? Когда осуществляешь сложный план, нельзя исключать того, что в дело вмешаются непредвиденные обстоятельства.