— И вы ничего не предпринимали, пока не получили возможности действовать неофициально, ни перед кем не отчитываясь.

— К тому времени Леноры с Кейтом уже не было на свете, и то, как они погибли, только усилило мои подозрения. Семейные ссоры могут быть ожесточенными, но люди этого социального класса обычно не палят из пистолетов друг в друга.

— Кто из них выстрелил первый? Известно кому-нибудь?

— Должно быть, Кейт. Кажется, я даже знаю, как это произошло. Видите ли, Ленора стала пьяницей. Слонялась в ночной рубашке по дому в любое время дня и ночи, много болтала. Кейт, наверное, испугался, что она выдаст их обоих. Возможно, схватил пистолет, чтобы припугнуть ее, заставить замолчать, но дело дошло до потасовки, и пистолет выстрелил. Мне это видится так.

— Кейт выстрелил в нее почти в упор, — сказал Коннор, представляя себе эту сцену. — А она отняла у него пистолет.

— Да. Странно, как ненависть придает силы даже людям со смертельной раной.

Коннор знал об этом. В раздевалках нью-йоркского управления полиции рассказывали много историй о преступниках, которые с тремя-четырьмя пулями внутри продолжали наступать, подхлестнутые яростью и адреналином.

— Она вышла за ним в гостиную, — продолжал Элдер, — всадила пулю в его смазливую рожу, потом повалилась на него, и в таком положении они вместе умерли.

— На глазах у детей. Роберта… и Эрики.

— Они были забрызганы кровью. Значит, находились в гуще событий. Когда я нашел их, забившихся в стенной шкаф на втором этаже, то подумал, вынесут ли они это. Вырастут нормальными или…

— Эрика все-таки вынесла, — сказал Коннор. — А брат ее — нет. Это его погубило. Свело с ума.

— Это… и, может быть, еще кое-что.

— Что же?

— Можно только догадываться, что он и его сестра услышали в тот вечер. Что узнали о Кейте с Ленорой и об их тайне. Эта мысль не дает мне покоя после нашего визита в лачугу. Его разглагольствования, религиозная заумь, которую он нес. Представляете, как они могут быть связаны с той историей?

Коннор не представлял.

— Скажите.

— Богиню, на которой так помешан, он, насколько я помню, сравнивал с паучихой, убивающей своего самца. Говорил, что она воплощение женского принципа, подлинного могущества в мире, универсальной утробы. И каким именем называл ее?

— Мать… — прошептал Коннор.

Элдер кивнул.

— Психиатр мог бы сделать из этого какой-то вывод, вам не кажется? По-моему…