— Все-таки смогла, — сказал Коннор. — Существовал один выход. Единственный.

— Да.

— Рассказывай, Эрика.

Она глотнула холодного воздуха, ветер задул сильнее, поднимая тучи сухих листьев.

— Прежде всего ты должен знать, что это была моя идея. Мой план. Я его придумала. Я в ответе. Что бы там Роберт ни думал, ни чувствовал — вина целиком на мне.

Коннор молчал.

— Я нашла пистолет. Он лежал в том же сарае, где хранились керосиновые лампы, которыми мы освещали пещеры. Пистолет и несколько коробок с патронами. Кейт с Ленорой, видимо, даже не знали о нем. И я подумала… чтобы навсегда от них избавиться… отомстить за отца… нужно только…

Слезы туманили ей глаза. Она крепче сжала руку Коннора.

— Нужно только застрелить обоих и представить дело так, что они стреляли друг в друга. Ленора и Кейт вечно дрались. Нетрудно было бы поверить, что они пришли в бешенство и схватились за оружие. Я думала, что смогу это сделать, но чтобы план удался, требовалось, чтобы Роберт меня поддержал. Подтвердил мой рассказ полицейским, когда придет время.

— Ты сказала, он не знал правды об отце.

— Не знал. Пришлось сказать ему. Не просто сказать — убедить. Он был умным. Блестящего ума, глубокомысленным, серьезным, но не мыслил конкретными, практическими понятиями. Даже в девять лет ему все представлялось образами, аллегориями…

— Мифами.

— Мифами. Вроде тех, что мы читали, древних пьес, которые разыгрывали. История, что рассказал тебе Вуделл, — одна из пьес, едва ли не самая древняя, ровесница Парфенона. Написал ее Эсхил, но миф возник задолго до него. Миф об Оресте и Электре, мстящих за Агамемнона, своего отца. Вот как я объяснила это Роберту. Вот как добилась, чтобы он понял. Дункан стал Агамемноном, убитым Клитемнестрой и Эгистом. Я, разумеется, Электрой, а Роберт… Роберт — Орестом. Мы уже исполняли эти роли раньше. Только на сей раз нам предстояло исполнить их в реальной жизни…

В реальной жизни. Эрику охватил стыд, и какое-то время она молча дрожала на ветру, потом нашла силы продолжать:

— Тем летом я каждый день уходила в лес попрактиковаться в стрельбе. Наконец решила, что готова. И однажды вечером, когда домработницы не было, а мы с Робертом уже надели пижамы, я взяла из своего чулана пистолет и спустилась на первый этаж.

Закрыв глаза, Эрика явственно представила себе происходившее тогда. Держась рукой за перила, она ступала босиком по холодным ступеням, перед ней были главный зал, горящий камин, окна, закрытые от осеннего холода, а из библиотеки доносились громкие голоса, шел очередной спор, Ленора, невнятно произнося слова и смеясь, пила за память Дункана, а Кейт устало говорил ей, что она надоела ему до смерти.