- Я сам напросился в гости, так что не извиняйся. И пока мне все нравится.
Задние фары едущей впереди «Приоры» Виктора Сергеевича загорелись красным, и Андрей тоже притормозил перед поворотом.
Поскольку всяких дорог и дорожек тут было великое множество, Уля не стала брать на себя почетную роль проводника, да и мама настояла, что они поедут отдельно, указывая путь.
- Это хорошо, - Уля улыбнулась и кончиками пальцев провела по его руке, лежащей на рулевом колесе.
Вообще она в последнее время сама заметила, что постоянно тянется, стараясь дотронуться. Даже не в попытке какой-то ласки, просто для контакта. И для неё это было своеобразным сигналом, потому что обычно девушка терпеть не могла, когда в зону её психологического комфорта входит кто-то чужой. А вот Андрей чужим явно быть перестал, раз вошел в круг самых близких, которых постоянно хотелось погладить, потискать или просто постоять, обнявшись.
Эти места Ульяна знала слабо, все-таки другой конец города, поэтому оглядывалась с не меньшим любопытством. На красные всполохи канадского клена, пробивавшегося сквозь темную зелень вездесущих дубов. И на густые заросли боярышника, на ветках которого ещё виднелись бордовые мелкие ягоды, чуть терпкие, но очень вкусные. Так ведь не дадут тянуть немытое в рот. Ещё одна позиция, по которой – она была уверена – Андрей и её мама полностью солидарны.
Дача оказалась простым, но ухоженным деревянным срубом, стыдливо выглядывающим между крон яблонь и неизвестно как затесавшейся в их ряды сосны. Старый забор, несмотря на темные подпалины, оставленные временем, выглядел крепким и основательным, как и все, связанное с Виктором Сергеевичем. Этим он заработал в глазах Ули дополнительные очки, потому что отдавать маму какому-то неумехе она была категорически не согласна. Понятно, что никто особо и спрашивать бы не стал, но все равно.
Поэтому, когда возвращались, нагулявшиеся и надышавшиеся свежим воздухом почти до одури, девушка уже не рассматривала эту поездку, как какую-то обязаловку. Даже учитывая, что когда поскользнулась на мокрой глине, умудрилась шлепнуться на попу, так что теперь, несмотря на уверения Андрея, что все нормально, сидела на постеленном на кресле пакете и всю дорогу отчаянно им шуршала.
А ещё не могла выкинуть из головы разговор с мамой, который состоялся как раз во время устранения последствий её падения.