Какие, однако, вздорные идеи приходят в голову влюбленным женщинам! Они живут в мире романтических грез, строят воздушные замки и убеждают себя в их реальности. Нет уж, я не из их числа.

Граф не проявлял интереса к настенной росписи, и это меня удивляло. Не поговорила ли с ним Клод? Может быть, они вдвоем посмеиваются над моей наивностью? Если она действительно ждет от графа ребенка, то они, должно быть, весьма откровенны друг с другом. Романтичная сторона моей души отталкивала эту мысль, но с практической точки зрения такое положение вещей казалось логичным — а разве французы не славятся логическим складом ума? То, что я со своим английским воспитанием считала аморальным, было приемлемо для их французской логики. Граф, не имеющий ни малейшего желания жениться, но мечтающий передать имя, состояние и земли сыну; Филипп, в случае смерти графа наследующий все это и пользующийся замком вплоть до совершеннолетия его ребенка — точнее, племянника; Клод, получающая возможность блаженствовать с любовником, нимало не беспокоясь о своей чести. Конечно, это была вполне вероятная ситуация, но мне она казалась отвратительной. Из страха выдать возмущение, я не делала попыток встретиться с графом. Я выжидала.

Как-то после обеда я навестила Габриеллу. Мы поболтали о графе, и у меня поднялось настроение, потому что она была из тех, кто питал к графу уважение.

Обратно я шла через рощу, и там у меня вновь появилось чувство, что за мной кто-то идет. На этот раз я по-настоящему испугалась. В чаще я была совершенно одна, и именно здесь стреляли в графа.

Похрустывание дерна, резкий звук сломанной ветки повергли меня в панику.

Я замерла и прислушалась. Кругом было тихо, но меня не оставляло ощущение близкой опасности. Повинуясь внезапному порыву, я бросилась бежать. Мною владел такой ужас, что, зацепившись юбкой за куст ежевики, я чуть не завопила в полный голос. Рванувшись вперед, я оставила в колючках лоскут материи и, не обратив на это внимания, побежала дальше.

Я была уверена, что слышу за спиной шум погони. Когда деревья поредели, я оглянулась назад, но никого не увидела. Я выскочила на опушку. За мной никто не гнался, однако я не стала медлить, тем более что до замка было еще далеко.

У самых виноградников мне встретился Филипп. Он был верхом. Подъехав ближе, он воскликнул:

— Что случилось, мадемуазель Лосон?

Догадавшись, что все еще выгляжу испуганной, я решила ничего не скрывать.

— В роще со мной приключилась неприятная история. Кто-то меня преследовал.

— Вам не стоило ходить в лес одной.