— Зачем? У меня много работы и если ты…

— Я знаю, что ты крутой бизнесмен, Ростовцев. — Она усмехнулась. — Поверь, не стала бы беспокоить, если бы речь шла о пустяках. Это действительно важно. Ты не имеешь права мне отказывать в такой просьбе.

Это был уже намек на прошлое, и он весь внутренне напрягся. Отказать ей он действительно не мог — просто не способен был, но встреча означала бы так или иначе прикосновение к тому, чего он столь старательно избегал все последние годы.

— Хорошо, но только, пожалуйста, ненадолго. И без сцен. Можешь приехать в офис, я объясню куда.

— Не стоит. — Она опять усмехнулась. — Я буду через пятнадцать минут.

Рабочий день подходил к концу — Ирина Ростовцева чувствовала это, не глядя на часы: усталость обычно начинала подкатывать к пяти, и она понимала, что пора закругляться. Она даже не звонила мужу, хотя обычно в течение дня они созванивались — просто чтобы услышать друг друга и перекинуться парой-другой ничего не значащих, но необходимых обоим фраз. Но сегодня Ира решила не звонить, а пораньше уехать домой, по дороге заскочив в магазин. Давненько они с Павлом не устраивали свой любимый «ужин для влюбленных», когда весь вечер проходил в атмосфере полного их уединения: при выключенных телефонах и телевизоре, под спокойную тихую музыку — желательно джаз, и, конечно, при свечах и с угощением, приготовленным лично ею. Как правило, она покупала что-нибудь «этакое» из даров моря — оба очень любили морскую пищу.

Порой Ира чувствовала себя настолько счастливой, что боялась этого ощущения. Она старалась поменьше думать об этом, но иногда становилось не по себе: вокруг все выглядели такими озабоченными и затюканными жизнью, что быть довольной, не говоря уже о счастье, становилось просто неприлично. Иногда, правда, ей казалось, что окружающие ее люди свои проблемы создают или выдумывают себе сами, потому что так принято. Нельзя говорить, что тебе хорошо — надо говорить, что «так себе, ничего». Нельзя говорить, что живется спокойно и легко — надо постоянно жаловаться на ворох нескончаемых проблем, которые со всех сторон так и сыплются на твою бедную голову, почему-то сделав тебя своей постоянной целью неизвестно за какие грехи. Иначе прослывешь чудаком, которому меньше всего надо и который почему-то удовлетворяется тем, что имеет. Однако Ирина отлично осознавала, что имеет она не так уж мало, чтобы быть довольной жизнью, с другой стороны, рассуждала она, другая на ее месте скорее всего нашла бы на что жаловаться. Вот, к примеру…

Нет, она не будет думать об этом — по крайней мере сегодня, когда ей так хочется устроить Павлу праздник. Хотя мысль эта никогда не покидает ее, точит и точит, словно маникюрная пилка, порой превращая ставшее привычным ощущение в невыносимую боль. В такие моменты она твердо решала заняться и каким-то образом решить вопрос. Но стоило боли опять уйти куда-то в глубины сознания и притупить «пилку», как ее решимость улетучивалась и она снова откладывала все на потом.