Лидия часто ощущала одиночество, когда Эдвин находился в «Уинкрэге». В той своей прежней жизни, в Вене, она привыкла жить в доме, всегда гудящем как улей — от родных и гостей, от кипучей деятельности. Поэтому она обрадовалась, когда к ней привезли двух типично английских девочек. Вместе с ними приехал и Эдвин — опять с потемневшим от гнева лицом, негодующий на неизвестного хулигана, напавшего на рыжеволосую девочку. Он также злился и на свою бабушку. Недолго, конечно. Лидия хорошо знала, как бывает в семьях. Рыжая Урсула беседовала с молодым доктором, имевшим приятный голос и добрую улыбку, который говорил, что разочарован, поскольку в этом деле нет сломанных костей.

— Нужна же мне какая-то практика, — жаловался он Урсуле. — Хороший перелом — и я к вашим услугам. — Он подшучивал, а его пальцы ловко ощупывали ее запястья, глаза выискивали внешние признаки повреждений или травмы. — Все в порядке. На ночь примите аспирин. — Он повернул ее ладони тыльной стороной и посмотрел на костяшки. — Вы и сами нанесли несколько неплохих ударов, так что, пожалуй, синяки остались не только у вас.

Лидия приготовила для Утраты и Урсулы постели в спальне на верхнем этаже, под скатом крыши. Она подумала, что девочки будут рады пообщаться друг с другом, хотя и чувствовалась между ними напряженность.

Аликс могла бы рассказать Лидии эту неприятную историю, но ощущала себя слишком усталой, чтобы пускаться в объяснения. Лидия же, со спокойной деловитостью принимавшая свалившихся на нее гостей, никаких объяснений не спрашивала. К тому же Утрата наконец перестала беспокоиться насчет Урсулы и другие вещи завладели ее умом. Едва увидев клавесин, Утрата позабыла обо всем на свете. Она нажала несколько клавиш, сообщила, что инструмент расстроен, и спросила Лидию, какие у нее имеются ноты, чтобы можно было сыграть.

— Мне кажется, у тебя абсолютный слух, это прекрасно для музыканта, — промолвила Лидия, показав ей, как подтянуть струны и принеся коробку с нотами.

Аликс испугалась, не накатят ли на Утрату воспоминания об уничтожении ее нот, омрачив радость от нового инструмента.

— Господи! — воскликнула Утрата. — С ним такая же морока, как с арфой. У нас в школе есть девочка, которая играет на арфе; она постоянно возится со струнами. Хотя не сказать, что ей от этого много пользы, потому что она все равно играет не в лад. — Потом юная музыкантша села, чтобы вплотную заняться диковинным инструментом, смеясь над своей попыткой приглушить звучание педалью и восклицая, что Скарлатти звучит совсем, совсем иначе на клавесине!