Во время завтрака, потягивая кофе, Джок раскрыл свои намерения Джо.

— Я думал, вы не захотите снимать при таком небе, — сказал оператор.

— Допустим, ничего не получится. Что мы потеряем, кроме нескольких тысяч футов пленки? Но если на нас снизойдет озарение…

Джок не закончил фразу.

— В таком случае вы потратите дни, возможно, недели, пытаясь снова поймать этот кадр. Потому что небо изменится, — произнес Джо.

— Все равно мы узнаем нечто новое. Прес что-то откроет для себя. Это станет прогоном.

— Таких звезд, как Карр, не используют для репетиций, — сказал Джо, собирая свои записи и страницы сценария, успевшими стать грязными от частых прикосновений.

Он отошел от стола.

— Джо!

Джок позвал оператора тихо, чтобы не привлечь внимания остальных.

— Он сказал что-нибудь? О том, как он себя чувствует? Боль прошла?

— Гордый человек не любит говорить о боли.

— Вы что-то заметили? Уловили?

Джо покачал головой.

— Тогда почему?

Оператор, снова качнув головой, направился к выходу. Джок последовал за ним.

Они покинули столовую. Джо сказал:

— Когда со мной случилось такое доктор предупредил, что через восемь недель я смогу делать все что захочу. Не перетруждая себя. Кроме вождения машины без гидроусилителя руля. Он запретил мне долго использовать мышцы рук, плеч, груди и спины.

— Как может Прес сыграть сцену единоборства, не используя всерьез эти мышцы? — спросил Джок.

— На вашем месте я бы подумал о Риане. Сейчас.