— Все в порядке, если ты постараешься узнать Эллу получше.

— Хорошо. Галл считает ее горячей штучкой.

Лукас вскинул брови.

— Я тоже, но пусть даже не думает о ней.

— Я его отвлеку.

— Ты тоже изменилась с тех пор, как он тут появился.

— Похоже на то. Самый странный сезон в моей жизни. Галл вбил себе в голову, что снаряжение повредил вовсе не Брейкмен, а кто-то из наших.

— Правда?

— Да, все данные и свои соображения он собрал в одну таблицу. Я ему не поверила, но, когда он все разложил по полочкам, засомневалась. Потом отмахнулась, а потом опять засомневалась. И в конце концов я просто не знаю, что думать. Я ненавижу сомнения.

Лукас погладил ее по голове.

— Сейчас нужно просто внимательно смотреть, слушать и относиться ко всему непредвзято.

— Первое и второе легко, а вот с непредвзятостью посложнее. Все нервничают, хотя притворяются спокойными. Мы уже прыгали на пожары вдвое больше, чем к этому времени в прошлом сезоне. Коэффициент результативности приличный, травмы не очень серьезные. А остальное? Абсурд… И мы все это чувствуем.

— Сделай мне одолжение, детка. Держись как можно ближе к своему крутому парню. Ради меня, — быстро добавил Лукас, предвидя возражения. — И вовсе не потому, что ты не справишься сама. Просто так мне будет спокойнее.

— Ну, в любом случае от него непросто отделаться.

— Хорошо. — Лукас похлопал дочь по коленке. — Проводи меня.

Провожая отца, Роуан вспоминала все, о чем они говорили.

— Ведь у тебя с ней, с Эллой, все не так, как было с моей матерью? Обстоятельства, опыт — все, все другое. Я имею в виду… — Ро прижала кулак к сердцу. — Я приму любой ответ. Я просто хотела бы знать.

Ро физически ощущала, как отец подыскивает слова.

— Твоя мать меня ослепила. Поразила. Взволновала. Когда она сказала, что беременна, я ее полюбил. А теперь думаю, я полюбил то, что было внутри нее, то, что мы нечаянно создали. Иногда я спрашиваю себя, не поняла ли она это раньше меня. Это было бы оскорбительно для нее. Я заботился о ней, Роуан, я старался. Но старался ради тебя. Я могу сказать, что и Элла ослепила меня, поразила, взволновала, только это совсем другое. Я знаю, что не чувствовал к твоей матери того, что чувствую сейчас к Элле.

— И что же ты чувствуешь? Я никогда не могла понять этого.