Следовательно, чтобы поговорить с соседкой Раисы, придётся ждать почти сутки. Не так уж это и плохо, подумала я, прикинув в уме, что у меня будет в запасе целый день для того, чтобы сбить с толку наблюдение.

Я, конечно, никого подозрительного возле подъезда не заметила. Но это, скорей, из-за темени — фонари у нас как не работали, так не работают. К тому же парни, чьи бы они не были: Роберта или Влада, вряд ли были идиотами, а потому не стоило рассчитывать, что я так просто смогу вычислить наблюдение за собой.

К тому, при моей нынешней паранойе…

На тумбочке громко запищал телефон. Я было дернулась взять трубку, но передумав, вернулась на место: время объявляться ещё не подошло.

Уже стояла глубокая ночь, а я так и сидела в кресле, щелкая пультом от телевизора, в поисках какого — нибудь старого фильма. Как назло, по всем каналам шли передачи про политику и бизнесменов. Я остановилась на программе, рассказывающей о рассекреченных документах времен второй мировой войны. По крайней мере, у диктора был хорошо поставленный голос….

В начале второго, заставив себя подняться, я собралась в душ, понадеявшись, что теплая вода разгонит бессонницу. Включив воду, чтобы холодая ванна нагрелась, и, стянув одежду, я невольно зажмурилась: синяки, хотя и немного поблекшие, всё же пугали своим количеством.

Бьет — значит любит, — хмыкнув, я подмигнула своему потрёпанному отражению с глубокой царапиной на скуле. Парень, что проводил допрос, обещал, что оставит мне небольшой шрам на память. Ольга Вячеславовна, которая заботилась обо мне после, обещала, что шрама не будет. Неизвестно, кто из них окажется прав, да только парень изначально ошибся: глядя в зеркало, я вспоминала не о нём, а о Владе, который, по сути, и наставил мне этих меток.

Впрочем, я и в этот раз всё заслужила.

Практически каждая жертва домашнего насилия пытается оправдать своего партнёра, сказала бы сейчас Коломейцева, которая хорошо знала статистику. — Это общеизвестный факт, который всякая побитая баба почему — то игнорирует, считая себя единственной и неповторимой.

И я в этом не исключение: Шимов не виноват, синяки заживут, дело закончится.

На следующий день я проснулась очень рано, ещё не было и восьми. Вот и бессонница….куда, скажите, девать целый пустой день? Выходить из квартиры я не хотела — всегда есть вероятность попасть в какую — то заваруху, а уж у меня в последнее время эта вероятность бьёт все рекорды. Я очень хотела поговорить с Ольгой, а значит, следовало сидеть дома, как мышка.

Где-то к обеду, забросив очередную книгу, которую пробовала почитать, я поймала себя на мысли, что прислушиваюсь к шорохам за дверью.