«Кэтлин, прости меня.

Сиджи»

На мгновение мне показалось, что земля уплывала у меня из-под ног. Что это означало? Она сожалела, что подставила меня?

Смяв записку, я засунула её в задний карман брюк.

Блейн открыл дверь в квартиру и провёл меня внутрь, поставив чемодан в коридоре, прежде чем закрыть за нами дверь.

— Ты в порядке? — спросил он, заправив прядь моих волос за ухо.

— Я буду в порядке, — ответила я, стараясь говорить ровно. Сейчас мне совсем не хотелось думать о Сиджи. Возможно, через пару дней мне будет не так больно.

В этот момент моё внимание привлекло мяуканье, и я удивлённо оглянулась.

— Тигр! — воскликнула я, когда оранжевой комок шерсти прыгнул мне на руки. Его мурчание звучало в моих ушах счастливой музыкой.

— Я попросил Мону принести его сегодня сюда, — пояснил Блейн. — Подумал, ты захочешь увидеть его дома.

Слишком переполненная эмоциями чтобы говорить, я просто кивнула. Мне казалось, что я преодолела длинный путь за очень короткое время с той первой ночи, когда Блейн был в моей квартире, и я успокаивала в своих руках испуганного Тигра.

Блейн приподнял пальцами мой подбородок, и его губы коснулись моих с нежностью и сдержанностью, которые заставили моё сердце сжаться. Тигр изогнулся в моих руках, и я позволила ему спрыгнуть на пол, чтобы я могла закинуть руки вокруг шеи Блейна. Он прервал поцелуй и слегка отстранился, чтобы посмотреть на меня. Его ладони обхватили моё лицо.

— Я провёл двадцать четыре часа, не зная, мертва ты или жива, — произнёс он хрипло, гладя большими пальцами мои скулы.

Когда он поцеловал меня снова, его нежность переросла в голод. Его рот двинулся вдоль подбородка к моей шее, и в моей крови начало растекаться пламя. Я ухватилась за его рубашку, чтобы удержаться на ногах, и когда почувствовала, как он потянул за мой свитер, помогла ему стянуть его через голову. Мои пальцы погрузились в его волосы, когда его язык начал повторять контур моего чёрного кружевного лифчика.

Подняв меня на руки, Блейн прошёл в спальную, и я по пути скинула туфли, отдалённо услышав, как они упали на пол. Положив меня на кровать, он поднялся и быстро избавился от одежды. Солнце ещё не село, поэтому в комнате было достаточно света, чтобы я могла его видеть, и моё сердце неровно заколотилось о грудную клетку.

Его тело казалось мне эпитомией безупречности. При каждом движении мышцы выделялись рельефным силуэтом, и даже перевязка на плече придавала ему особый штрих мужественности. Его пресс был жёстким, как будто просил, чтобы к нему прикоснулись, и когда мои глаза опустились ниже, я почувствовала, как мои щёки загорелись.