Штурмовая бригада — это название мы откопали в учебнике истории. Так назывались в начале тридцатых охранные отряды молодых нацистов, которые постепенно переросли в первые регулярные подразделения «третьего рейха». Нам нравилось чувствовать себя особенными, не похожими ни на кого крутыми парнями, вот мы и стали именоваться штурмовиками. Словосочетание «шутц штафельн» будоражило кровь, запретные ритуалы фашизма вызывали интерес. Наперекор оголтелой пропаганде, льющейся с экрана, они выглядели страшно и вместе с тем притягательно.

А штурмовой наша бригада называлась вовсе не из каких-либо особых соображений, а только потому, что все тогдашние подростки бредили фильмом «Семнадцать мгновений весны» и засыпали с именами Штирлица и Мюллера на устах. Ничего более привлекательного, чем разгуливание в черной эсэсовской форме и вскидывание руки в нацистском приветствии, мы себе представить не могли. Ни «Майн кампф», ни Ницше, ни Шпенглера никто из нас никогда не читал — тогда нельзя было даже представить, что где-то можно достать эти книги, — зато «Семнадцать мгновений» цитировались нами с любого места и даже с любой буквы.

Между собой мы называли нашу бригаду — «четвертый рейх», смутно припоминая из новейшей истории, что «третий» уже был. Наша команда безоговорочно подчинялась строжайшей дисциплине, и даже фюрер у нас был свой, местный. Правда, должность фюрера из-за обилия желающих покомандовать была выборной, всего на месяц, зато целый месяц в году любой из нас мог вкусить аромат власти, испытать всю тяжесть ответственности за судьбу бригады и насладиться безоговорочным подчинением соратников.

Сейчас мне смешно и немного грустно вспоминать о той серьезности, с которой мы вступили в эту игру. Нам было по пятнадцать, каждый из нас уже хоть раз задумывался над тем, как и зачем он явился в подлунный мир и как победить неистребимую скуку своего существования. Мы нуждались в том, чтобы наше содружество освятилось какой-нибудь тайной, хоть самой завалященькой, и не нашли ничего лучшего, чем поднять, фигурально выражаясь, упавшие в пыль времен черные знамена. Правда, прикрывалась бригада целями важными и даже почти благородными — борьбой со всякими юными отморозками, которые зарились на нашу территорию.

За короткое время команда, которая с трех человек уже увеличилась до двенадцати, дала понять мелким хулиганским ватагам, кто в районе хозяин. Едва только добровольные помощники из числа младших школьников доносили: «Наших бьют!» — как Шестая бригада поднималась по тревоге, одевалась в униформу, садилась в скрипящие кожей седла железных коней и мчалась, разрезая упругий ветер, выяснять отношения с нападавшими.